перечислил? Никого не забыл? Может, еще Онциферовичей сюда приплетешь? Или самого посадника?
Не верили… Что ж – их дело.
Впрочем, нет – приметы Кривого Ярила и Кнута Карасевича Никифор тщательно записал в небольшую грамотку:
– В Новгороде поглядим. Может, и потолкуем.
Связав пленнику руки сыромятными ремнями, они пока поместили его в шалаше, рядом с ладьею. Все, как полагается, – приставили для охраны часового, молодого веселого парня, старательного напускавшего на себя серьезный, приличествующий сложившейся обстановке, вид. Звали парня Афоней, Афанасием – именно так обращался к нему Игнат.
– Смотри, Афанасий, в оба! Переветник хитер – чуть что, враз сбежит.
Парень лишь усмехнулся, показав белые зубы:
– Ницего, дядько Игнат – у меня не сбежит!
«Ницего» – новгородский, новгородский говор…
Как стемнело, костерок притушили, видать, опасались в открытую жечь, днем-то дымок развеивал ветер, а вот ночью, во тьме, пламя не скроешь – далеко видать.
Афанасия никто не сменил, то ли забыли, то ли не сочли нужным, парень так и проходил всю ночь вокруг шалаша с пленником. Не спал, даже не пытался – упертый. Утром, как рассвело, вывел «переветника» на моцион, деликатно отвернулся, но местечко подобрал открытое, не сбежишь – живо достанут стрелою.
Утро выдалось хмурым, промозглым. Все небо обложили низкие темно-серые тучи, накрапывал холодный, пополам со снежной крупой, дождь.
Парни разложили костер, наскоро перекусили, пленнику от их щедрот достались остатки ушицы. Затем, поплевав на руки, под руководством Игната спустили на воду отремонтированную лодейку да принялись быстро собирать на берегу скарб – скатали шатер, затушили костерок, подобрали манатки и копья.
Довольно потянувшись, Игнат обернулся к пленнику:
– Ну? Что сидишь? Пошли.
Зачавкала под ногами мокрая грязь, скрипнули сходни… Кто-то подхватил Мишу под руки, усадил на какой-то тюк, на самое днище. Низко, ни берегов не видать, ни озера – одно серое, затянутое тучами, небо. Порыв ветра швырнул в глаза ледяную кашу… Да, погодка… По команде Игната, парни дружно взялись за весла, отчалили… поплыли. Куда только – интересно знать?
А вообще – куда они могли здесь плыть? К Желчи-реке? К Черной? Ладейка небольшая, узкая – вполне по тем рекам пройдет, а по перекатам и протащить можно – легкая. А может, они сейчас будут тщательно изучать береговую линию? Примечать впадающие в озеро реки, ручьи, расположенные неподалеку деревни… Полная разведка, как и положено, князь Александр, несмотря на молодость – воевода опытный, ушлый.
Между прочим, скоро лед на озере встанет, того момента не так уж и долго ждать. А потому – миссия новгородских агентов должна была бы вот-вот закончиться. Если, конечно, они не собирались, бросив лодейку, оставаться в здешних местах и дальше, дожидаясь подхода новгородского войска где-нибудь на побережье, в лесах. Новгородское войско… скорее уж – суздальская дружина Александра, кованая рать в сверкающих шлемах.
Ратников уже стал замерзать, когда ладья наконец приткнулась к какому-то берегу. И это снова оказался остров, только очень маленький, шагов сто на двести, поросший низким густым кустарником и осиной. Далеко, почти на горизонте, угрюмым серым маревом проглядывался берег.
Насобирав валежника, воины проворно развели костер, поставили в котелках воду. Верно, затем и приставали – обедать. Опять ушица – а что еще-то? Правда, можно было бы взять на стрелу и парочку уток, вон их сколько крякало в камышах, но парням, похоже, было не до уток, как догадался Миша, разведчики то ли кого-то ждали, то ли, наоборот, незаметно преследовали, осторожно делая остановки в разных неудобьях. И, скорее, второе – когда садился в ладью, Ратникову показалось, что где-то впереди мелькнул парус.
Михаил специально немного задержался, якобы споткнулся на сходнях… Ну точно – парус! И не так далеко.
– Что, ослабел, человече? – помогая пленному подняться в ладью, усмехнулся Афоня.
Похоже, у этого парня теперь появилось особое задание – приглядывать за Михаилом, что он и делал, исполняя поручение старательно, но без нарочитой истовости. Сероглазый, с круглым веснушчатым лицом и легкомысленными кудряшками, Афанасий производил впечатление весельчака – часто шутил, смеялся. Игнат и все остальные смотрели на это снисходительно, быть может, делали скидку на молодость? Парню ведь вряд ли было больше семнадцати, безбородый еще, лишь над верхней губой – легкий подростковый пушок.
А парус-то приближался!
Неизвестное судно двигалось навстречу. И кто бы это мог быть? Обычные рыбаки? Тевтонцы? У Ордена, между прочим, очень приличный флот, правда, на Балтике…
– Как мыслишь, Игнате, они это? – как-то непонятно спросил Никифор. Спросил тихо, почти что шепотом, но Михаил услышал.
Интересная фраза… Что же, новгородцы тут кого-то ждут?
– На парусе должны быть лев и корона… Правда, сейчас плохо видно, – Игнат задумчиво почесал бороду и решительно махнул рукой. – Вздымайте стяг!
Лев и корона… Однако!
На носу взметнулся к небу флаг ярко-алого шелка с вышитыми на нем серебряными медведями. Взметнулся, затрепетал на ветру, яростно, словно бурно разгоревшийся факел.
– На всякий случай приготовьтесь, – перебравшись на нос, Игнат обхватил высокий форштевень в виде головы лошади и пристально всмотрелся вперед, на быстро приближающееся чужое судно.
Впрочем, пленник дальше уже ничего не видел – его наконец усадили на днище. Воины быстро облачались в кольчуги, изящные, серебристые, они сияли даже сейчас, в непогодь, видать, хорошо были начищены. Обычные короткие хауберты – такие же, как и у тевтонских рыцарей. Кое у кого, правда, двойные, те доспехи что сверху, – более грубой вязки, а некоторые – из крупных стальных пластин – чешуек…
Понятно… на всякий случай, готовятся к битве.
Ратников непроизвольно поежился – а ему-то что в данном случае делать?
– Отбой!!! – неожиданно обернувшись, весело закричал Игнат. – Они подняли знамя!
То, другое, судно оказалось гораздо больше – двухмачтовая купеческая барка, какие были в ходу у псковских и изборских купцов и ходили по всему озеру. На передней мачте было поднято синее полотнище с вышитым желтыми нитками львом и короной. Чей-то герб? Нет, скорее уж просто услов– ный знак – недаром ведь тут все так конспирировались.
У Ратникова неожиданно засосало под ложечкой от дурных предчувствий – очень нехорошо, когда какое-то третье лицо становится невольным свидетелем чужих тайн. Не очень-то приятно самому быть таким вот третьим лицом… долго таковые обычно на этом свете не задерживаются.
– Корона и лев! – громко выкрикнул Игнат.
И тут же, в ответ ему, послышалось столь же громкое:
– Медведь и секира!
Ратникову показалось, что кричали с акцентом.
– Что-то вы долго! Мы уж думали, не придете, – с улыбкой бросил старшой, Михаилу не видно было – кому. Кому-то с того корабля, скорее всего – кормщику.
– Мы б и хотели раньше, но… Да и погода – сами видите.
– Да, погода не очень. Сворачивайте за нами, друзья!
Ого! Друзья – вот как? Интересно, что же это за друзья такие?
– Здесь недалеко остров. Вполне безлюдный, там и поговорим.
Спустив парус, новгородцы налегли на весла, разворачивая ладью. Поднявшийся ветер бросил Мише в лицо ледяные брызги.
Примерно через полчаса мерной гребли ладья ткнулась носом в песок. Как понял Михаил, это был все
