тот же маленький островок, на котором обедали… Ну да – вот и кострище…
– У нас тут задержка, – под присмотром Игната Афоня вывел Ратникова из ладьи все в тот же, оставшийся еще с прошлого бивуака, шалаш. – Можешь пока поспать, потом – покормим.
Ага, поспать…
Улегшись в шалаше на лапник, Ратников укрылся плащом, сквозь дыры в ветвях наблюдая, как сходят с купеческого корабля одетые на немецкий манер – узкие штаны, башмаки, плащи поверх коротких кафтанов – люди. Всего трое. У двух молодых – длинные волосы, бритые подбородки, короткие мечи, тот, что постарше – седобородый – с золотой цепью поверх синей бархатной куртки. Зеленый, вышитый серебром, плащ оторочен бобровым мехом, на голове – такая же бобровая шапка. Он, похоже, и был за главного.
– Прошу, пожалуйста, господа, – Игнат гостеприимно кивнул на только что разожженный костер. – Там мы можем спокойно поговорить.
И неожиданно перешел на немецкий, на какой-то диалект – любекский или южный, баварский. Ратников в таких тонкостях не разбирался. Но кое-что понимал, разговаривали не таясь, довольно громко, правда – и вокруг, у костра, никого не было, кроме вот Игната с Никифором да троих немцев.
Мишу в шалаше брало любопытство – кто же это такие? Да и вообще, что тут происходит? Что, Игнат с Никифором запродались Ордену? Или они встречаются с рижанами? А может, это вообще – датчане из Ревала-Ревеля-Таллина. Они как раз там сейчас, датчане, и город, бывшую свою Калевииан-Колывань местные эсты называют «Таан Лиин» – «Датский город».
– Передайте великий поклон цесарю от князя… И вот эти небольшие подарки.
Игнат обернулся, махнул рукой – один из воинов поспешно достал из мешка ларец, деревянный, узорчатый. Поднес, протянул с поклоном…
Седобородый немец улыбнулся, распахнул крышку:
– У нас тоже есть, что подарить…
А дальше уже говорили тихо, Ратников редко что мог разобрать, как ни прислушивался. Так, некоторые обрывки фраз только и долетали.
…император не может… ударить с запада… папа… а вот – что-то про ломбардцев… Ломбардская лига!
Господи! Понятно теперь! Фридрих Штауфен, номинальный император германских земель и самый главный враг покровителя Тевтонского Ордена римского папы! Фридрих – человек одаренный и умный – заручившись поддержкой германских князей (попросту, не вмешиваясь в их дела), решает сейчас проблемы с папой – бьется в северной Италии за инвеституру – право назначать епископов. Уж понятно – каждому хочется иметь везде своих верных людей, а епископы в раздробленной Германии – сила, соперничающая с князьями. Ломбардская лига – союз североитальянских городов, к которому примкнул и папа. Все это, как бывший историк, Ратников себе очень хорошо представлял – дело известное, сдавал когда-то экзамен. Хитер, хитер Александр – хочет договориться с Фридрихом по принципу – враг моего врага – мой друг. Оно, конечно, так, но… вряд ли дело дойдет дальше простого обмена любезностями и подарками, вряд ли они договорятся – император уж слишком увяз в итальянских делах, даже в германские некогда вмешаться, что уж говорить о далекой Прибалтике!
Однако… самим фактом таких переговоров можно повлиять на Орден!
Ага… вот у костра начали хлебать ушицу… похоже, переговоры закончились… Пьют вино. Прощаются. Немцы уходят на свой корабль…
Тяжело шагая, Игнат с Никифором остановились рядом с шатром.
– Что переветник? – спросил кто-то из них, похоже, что Игнат.
– Спит! – бодро отрапортовал Афоня.
– Спит? Ну, хорошо… Ты иди, Афанасий, к костру, похлебай ушицы.
– А…
– А за переветником мы присмотрим, не сомневайся. Иди!
Парень ушел, слышно было, как хрустнула сухая ветка под его кожаным башмаком-постолом.
Ратников затаил дыхание.
– Что будем делать с этим? – донесся до него приглушенный голос Никифора. – Хорошо бы еще разок допросить. С пристрастием! Не всех он назвал. Не верю я ему, не верю.
– И я не верю. И я хочу допросить… Вечером. А потом…
– Что – потом?
– В воду! – отрывисто бросил Игнат. – Слишком у нас тут важная встреча. Мог догадаться… не нужно рисковать.
– Хорошо, – Никифор ухмыльнулся и сплюнул. – В воду – так в воду, меньше хлопот.
Послышались удаляющиеся шаги…
Ратников стиснул зубы.
В воду!!! Все правильно, как говорится – все концы… Это ведь про него шла речь – уж и полный бы дурак догадался. Что ж так неосторожно-то? У самого шалаша… Вначале будут пытать с пристрастием… затем – в воду. Вечером. А чего не сейчас? Вероятно, сейчас есть еще какие-то неотложные дела…
Резко запахло дымом – кто-то подбросил в костер валежник. Снова раздались шаги. Кто-то заглянул в шалаш:
– Эй! Просыпайся!
Афоня. Что – уже…
– А-а? – Ратников расслабленно потянулся. – А я тут прикорнул малость.
Парень ухмыльнулся:
– Вставай! Велено покормить.
О, вот как… покормить.
Честно говоря, у Михаила кусок в горло не лез. Да и этот еще черт, Игнат, заявился, как ни в чем не бывало уселся рядом. Хорошо, хоть ничего не расспрашивал, больше почему-то с Афоней говорил и еще с каким-то таким же молодым парнем.
– Как, Афанасий, службишка – по нраву?
– Дак ведь как не по нраву… Хорошо!
– Олекса, а ты там, на мысу, за лесочком, костер проверил?
– Проверил. Хотел бы и доложить, да…
– Докладывай!
– Рыбаки там… бывали. Верно, местные. Лодчонка в кустах… утлый такой челн. Продырявить?
– Зачем? – Игнат пожал плечами. – Людям еще рыбу ловить. Нешто мы какие-нибудь нехристи?
– Как мунгалы? Дядька Игнат, а, говорят, они в мадьярской стороне тевтонов дюже побили, так? Не брешут?
– Не брешут, – Игнат улыбнулся. – Не только тевтонов, но и короля мадьярского Белу, и поляков тоже, богемцев… Всех!
– А чего ж потом не пошли дале?
– Не знаю. Дела у них какие-то, свои заморочки. Хан верховный, вишь, умер – возвращаться, выбирать надо.
Ну и дальше говорил все вот в таком же духе, по мнению Ратникова – ничего интересного.
Как бы спастись да Макса с Леркой отыскать-вызволить – о том голова болела. Особенно за Макса стыдно было – ведь получалось, он здесь из-за Михаила очутился. Не позвал бы Миша парнишку на Танаево озеро браслеты искать – ничего б и не было. Сидел бы сейчас себе спокойно Максюта у себя на даче в Советском, попивал бы чаек… эх…
– Поел?
Михаил кивнул и поставил в траву миску.
Игнат обернулся к Афоне:
– Ешь, ешь, паря! Давай сюда ремень – сам свяжу.
И – Ратникову:
– Ну, переветник, вставай, поворачивайся… От так-то лучше будет!
Связал умело, быстро… ушлый.
Быстро дохлебав ушицу, Афанасий поднялся и отвел Мишу в шалаш.
