Глава 15
На прием они поехали в привычном составе. Только на этот раз «Роллс-Ройс» сопровождали сразу два «Мерседеса», и по прибытии у машин остались двое охранников. Сам прием, очевидно планировавшийся супругой премьера как грандиозное событие года, превратился в скучную, утомительную, нудную церемонию. О вчерашнем провале оперы никто не говорил открыто, но подспудно эта мысль витала в воздухе, читалась на равнодушных лицах гостей.
Пришло поздравление от президента, гораздо более скромное, чем на это можно было рассчитывать после премьеры оперы. Осинский, чувствовавший какую-то гнетущую атмосферу и расстроенный вчерашней неудачей, был в подавленном состоянии. Он почти не отвечал на приветствия знакомых, не узнавая многих, кто еще вчера рвался познакомиться с ним, а сегодня лишь холодно кивал ему в знак приветствия.
Лишь несколько человек, очевидно, не приемлющих конъюнктуры, подходили к Осинскому, искренне общаясь с композитором. Среди них была и Кэтрин Муленже. Дронго с удивлением узнал, что это ее творческий псевдоним. Женщина была аристократкой со знаменитой родословной, представительница известного дворянского рода.
Барбара была, как всегда, на уровне. На этот раз она появилась в темно-бордовом, со спадающими вниз тяжелыми складками платье. Косметика была подобрана в тон. Дронго долго смотрел на ее наряд, а потом, не выдержав, подошел к ней.
– Вы, как всегда, великолепны, – сказал он с неподдельным восхищением. – Я давно смотрю на вас.
– Спасибо, – повернула голову женщина. После разговора за обедом между ними установилось нечто похожее на дружбу.
– Чье это платье? Я знаю, вы любите американских модельеров. Если бы не эти складки, я бы решил, что оно от Келвина Кляйна. А так – не знаю.
– Это Анна Кляйн, – засмеялась Барбара, – вы так же хорошо разбираетесь и в одежде. Может, маэстро следует взять вас на должность консультанта по костюмам?
– Кажется, там я принесу больше пользы, – кивнул Дронго, – меня мучает совесть за двоих погибших ребят. Они записаны в мой личный кредит убийце. А я люблю подводить баланс по всем показателям.
– Я думала, Якобсон пугает, – призналась Барбара, – мне не верилось, что кто-то может захотеть убить Джорджа. Он слишком занят своим творчеством. И слишком безобиден. Поэтому я не верила.
– У него много друзей?
– Думаю, немного. Родных у него нет никого. Есть много известных знакомых, в том числе и среди очень популярных людей. Самый близкий из них – сенатор Боб Доул. Они часто встречаются. Два самых популярных канзасца, как любит говорить сам сенатор. Во время прошлой предвыборной кампании в сенат Осинский специально прилетел, чтобы агитировать за Доула. Он ездил по всему штату, потратил на это две недели. И сенатор победил.
– Кто еще?
– В Америке еще несколько человек. Ведущий телевизионных новостей Эрик Брендон, руководитель национального оркестра в Вашингтоне Теодор Шварц. Джордж трудно сходится с людьми.
– А Якобсон с ним давно?
– Мне иногда кажется, что он его скрытый отец, – чуть улыбнулась Барбара, – хотя Якобсон старше Джорджа лет на десять, не больше. Но он очень заботливый и предусмотрительный. Работает с Джорджем уже лет пять.
– Ясно, – кивнул Дронго, – как раз после того, как начались успехи Осинского.
– Да, – оживилась Барбара, – Джордж очень любит вспоминать эту историю. Он мне несколько раз рассказывал, как сидел в Лос-Анджелесе голодный и без денег. К тому же в этот день его ограбили, сняли даже его единственные ботинки. И в этот вечер у него появился Песах Якобсон, как спасительный луч надежды. И сразу предложил огромную сумму денег. Осинский даже вначале не поверил ему, решив, что это плохо поставленная шутка.
Но, получив деньги, сразу переехал в лучший отель города и на следующий день заключил контракт с Якобсоном. Нужно сказать, что условия контракта были всегда в пользу Джорджа. Якобсон работает почти даром. Мы специально в прошлом году приглашали адвоката со стороны, чтобы он проверил условия контракта. Он все проверил и заявил, что Якобсон не человек, а просто божий ангел, слетевший с небес, чтобы помочь Джорджу. Настолько прекрасные условия контрактов он предлагает Осинскому. С тех пор Джордж доверяет Якобсону безгранично. Впрочем, он и раньше ему очень доверял.
– Понятно, – опять кивнул Дронго, – а при чем тогда этот Фонд, который представляет Якобсон?
– У них целая программа, – оживилась Барбара. – Мы были в одном из их центров. Они занимаются очень нужными вещами: помогают голодающим странам, закупают лекарства, шприцы, перевязочные материалы, строят больницы. Джордж даже пожертвовал им сто тысяч долларов, хотя Якобсон и просил этого не делать.
Мимо прошел официант с подносом в руках, и они взяли по бокалу шампанского.
– У него есть знакомые среди сотрудников Фонда? – уточнил Дронго. – Может, вы слышали такое имя – Рамеш Асанти?
– Нет, – Барбара покачала головой, – никогда не слышала. Мы вообще мало с ними контактируем. Просто иногда Якобсон ездит по их делам. Но Джордж не возражает. Он понимает, как это важно. Якобсон их внештатный консультант.
– У него есть семья?
– Кажется, была. Но он никогда о ней не рассказывает.
– Скажите, Барбара, а как вы оцениваете подобный альтруизм? Вам он не кажется странным? – Не знаю, – улыбнулась она, – иногда кажется. Якобсон очень умный человек, много знающий. Он ходячая энциклопедия: блестяще разбирается в экономике, политике, истории. Мне часто кажется, что он занимается не совсем своим делом. Такой человек мог бы встать во главе собственного дела и сразу разбогатеть. Видимо, это ему не нужно. А может, у него просто такой обет. Он глубоко верующий человек. Может, это произошло из-за того, что он сменил свою веру.
– Как? – быстро спросил Дронго. – Что вы сказали?
– Он ведь еврей по имени и фамилии, но я видела, как он ходит в католические храмы, молится там. Он, наверно, крещеный еврей. Я слышала, что в Израиле есть даже общество «Евреи за Христа». Может, он один из них? Но он христианин, это точно.
– Как интересно, – ровным голосом произнес Дронго, – возможно, поэтому он решил полностью посвятить себя подобной деятельности и занимается благотворительностью, отдавая всего себя Джорджу Осинскому. Такое возможно?
– Не знаю, – ответила Барбара, – но он странный и загадочный человек. Очень целеустремленный, подвижный, энергичный. Он меньше всего похож на кающегося грешника. В общем, это не тот образ, которому он может соответствовать.
– А вы? – спросил Дронго. – Вы тоже верующая?
– Не знаю, – ответила Барбара, – наверно, да. Но родители у меня были приверженцами баптистов.
– А сам Джордж?
– Неужели вы не догадались? Конечно, верующий. И очень набожный. Он же из польской семьи. А там традиционно все католики.
– Верно. Но мне казалось, что, прожив столько лет в Америке, его семья вполне могла измениться. Хотя, наверно, вы правы. Я обязан был вспомнить о его фамилии. А ваши охранники? Ваши личные охранники – Хуан, Брет и Мартин, они все католики?
– Нет, конечно. – Она выпила шампанское и, подозвав официанта, поставила бокал на поднос. Дронго, чуть пригубивший янтарный напиток, тоже вернул свой бокал.
