места и пришли известия о последующих победах Доула, вы изменили свое мнение. А заодно изменился и тон статей, рассказывающих о триумфе оперы Джорджа Осинского.
– Я должен был предусмотреть все, – сказал, заметно волнуясь, Якобсон. – Кажется, вы узнали слишком много.
– Ровно столько, чтобы оценить всю гигантскую аналитическую деятельность вашего Фонда. Я не знаю, на кого вы работаете, мистер Якобсон, но должен признать, что работаете здорово. Еще пять лет назад в Лос-Анджелесе прозябал в неизвестности композитор Джордж Осинский, влачивший нищенское существование и пытавшийся пробиться в Голливуд. Не удивляйтесь, я неплохо поработал с компьютером и знаю всю биографию Осинского.
Именно пять лет назад появились вы, мистер Якобсон. Как ангел-хранитель, протянувший руку помощи Осинскому. Именно с того дня, как вы стали менеджером композитора, начались его грандиозные успехи и всемирная популярность. Я пытался понять, чем вызван подобный альтруизм. Неужели ваш Фонд всерьез заинтересовался новаторской музыкой Осинского? Или эстетикой его произведений? Но, немного узнав вас, я понял, что ошибаюсь. Вы слишком рациональны, чтобы быть эстетом. И слишком большой прагматик, чтобы стать альтруистом. Значит, дело в другом.
Якобсон слушал молча, не перебивая.
– Тогда, в Париже, я провел параллельное исследование жизни Кэтрин Муленже. – При упоминании этого имени Якобсон заметно вздрогнул, но снова не произнес ни слова. – У нее удивительная судьба, напоминающая судьбу нашего маэстро. Пик ее популярности каждый раз приходился на начало президентских выборов во Франции, когда у ее близкого друга Жака Ширака появлялись хоть какие-то шансы пройти во второй тур и выиграть президентскую гонку. Сегодня мадам Муленже самый популярный прозаик Франции, а ее близкий друг – президент Франции.
– Ну и что? – не выдержал Якобсон. – Что в этом удивительного?
– Ничего. Просто я провел некоторые параллели. Пять лет назад стало ясно, что Джордж Буш, выигравший войну в Персидском заливе, просто обречен остаться президентом на второй срок. Так полагали многие. Но не ваш Фонд. Очевидно, вы сумели просчитать гораздо лучше многих американских аналитиков и смогли разглядеть будущее недовольство народа, которое обязательно должно было сказаться на выборах.
– Это невозможно просчитать, – нервно дернулся Якобсон, – это все из области предположений.
– Верно. Когда два равных соперника, исход предсказать заранее невозможно. Но когда появляется третий… Ах, как много было возможностей для маневра у вашего Фонда! На президентских выборах 1992 года впервые в двадцатом веке спор шел не между лидерами двух основных партий – республиканской и демократической, Джорджем Бушем и Биллом Клинтоном. Нет. На этот раз спор шел между тремя кандидатами. Вмешался миллионер Перо, который и предопределил исход голосования в пользу Клинтона. Он сумел оттянуть миллионы голосов консерваторов от Буша в свою пользу и этим обеспечил победу Билла Клинтона, который до этого не имел вообще ни единого шанса стать президентом США. Вы знаете, что через полгода в Америке провели интересный эксперимент? Избирателей Перо спрашивали, за кого из двух основных кандидатов они бы голосовали, если бы у них был выбор только между двумя. Ответ был ошеломляющий. Девяносто процентов избирателей отдали бы свои голоса… Джорджу Бушу. Клинтон просто не имел в этом случае никаких шансов.
Якобсон уже ничего не спрашивал, даже не перебивал. Только морщины на лбу, отчетливо проявлявшиеся с каждым словом Дронго, свидетельствовали о его сильном волнении. Но он сдерживал себя и больше не перебивал Дронго.
– Пять лет назад вы отчетливо уловили тенденцию. Клинтон обыгрывает Буша, а через четыре года его сменяет Доул. Именно тогда вы решили сделать имя неизвестному композитору, узнав, что его отец был знаком с Доулом, а сын родом из штата Канзас, который Боб Доул представляет в сенате США. Расчет был гениален. С таким известным человеком Доул просто не мог не подружиться. За пять лет вы блестяще раскрутили Осинского, нужно отдать вам должное. И сделали его личным другом будущего президента США. По-моему, во всем мире это называется «агентом влияния». Вы получили своего агента влияния и во Франции, сумев сделать рекламу довольно посредственной прозе Кэтрин Муленже. И, кажется, сумели подготовить еще одного кандидата. На этот раз для будущего президента США.
– У вас буйная фантазия, – выдавил Якобсон растерянно, – вам нужно писать фантастические романы.
– Я проверил через сеть Интернета. Ваш Фонд финансировался миллионами Перо. Очевидно, у вас с ним давняя связь. И в нужный момент он согласился на ваш вариант, решив принять участие в выборах. Но самое интересное, что вы сумели просчитать и нечто другое. То, чего я даже не мог предположить.
– Что еще? – хрипло спросил менеджер, уже не скрывая своего раздражения.
– Ваш Фонд в свое время имел тесные контакты с семьей отца Хиллари Клинтон. Или она тоже ваш агент влияния в Белом доме?
– Я удивляюсь только одному, – неожиданно сказал Якобсон, – почему вы все еще ходите в этом городе. С таким багажом знаний я бы поостерегся вообще выходить на улицу.
Глава 28
Его холодный ум требовал действий. После потери своего последнего сообщника Шварцман понял, что рассчитывать придется только на себя. Никому более доверять он просто не мог. Если бы он не знал о предстоящем участии в операции проклятого Дронго, он бы взялся за это опасное задание в одиночку. Ему нужна только снайперская винтовка, чтобы композитор Джордж Осинский замолчал навсегда. Но, узнав о том, что его телохранителем будет тот самый Дронго, который отправил его в тюрьму восемь лет назад, он понял, что придется набирать специальную команду.
Пола он нашел в Гарлеме, Антонио и его друга Доменика в Бразилии. Ему казалось, что все идет нормально. Уже в Париже они сумели наладить наблюдение за отелем «Ритц» и вычислить все поездки Осинского и его опасного телохранителя. Полу удалось даже взорвать автомобиль сопровождения, показав Дронго, с кем именно ему придется иметь дело. Но потом начались неприятности.
Сначала пропал Пол. Он сам вызвался убрать Дронго, войдя в его номер. Пройти в здание отеля Полу действительно удалось. Но он оттуда не вернулся. Наблюдавший за отелем Антонио видел, как незнакомцы уносили тяжелый чемодан, который Пол захватил с собой, чтобы запихнуть туда Дронго. Судя по тому, что Дронго остался жив, следовало предположить, что ему каким-то образом удалось запихнуть в этот чемодан самого Пола.
Шварцман знал, как умеет драться Пол. Знал его как лучшего бойца Гарлема. И не мог поверить, что тот каким-то образом уступил Дронго. Но Пол так больше нигде и не появился. А им пришлось сменить место жительства.
Казалось, в Брюсселе они предусмотрели все. Ястреб точно рассчитал, что охрана Осинского и его сопровождающие должны будут сдать оружие перед тем, как войдут в самолет. И напасть на группу следовало сразу после выхода из самолета, когда они будут ждать возвращения оружия в комнате VIP. Но Дронго снова спутал все планы. Он появился в аэропорту до прибытия самолета и каким-то образом сумел узнать Антонио. И хотя Шварцману удалось убить его напарника, тем не менее они потеряли в аэропорту Доменика. А это было уже совсем плохо.
Вчера вечером болтливая горничная рассказала ему о скандале, случившемся в «Пулитцере», когда к Осинскому пришла женщина. Шварцман сразу понял, как можно использовать этот инцидент. Отправил записку Осинскому, купил специальное платье для Антонио. Уходя, Антонио положил в свою сумочку, которую пришлось искать по всем магазинам Амстердама, чтобы она была достаточной длины, пистолет с уже надетым глушителем.
Ястреб верно рассудил, что у Антонио может не быть времени и пистолет должен быть готов к стрельбе. Сам он стоял на противоположной стороне канала, ожидая сигнала Антонио. Все было рассчитано с точностью до мелочей. После вчерашнего скандала охрана не должна была проверять сумочку женщины, идущей на свидание к маэстро.
