Верена осеклась и зажала рот ладонями.
— Та-ак… с ума сойти.
— Ой, нет, забудь, я не должна была говорить, пока не должна. Тара меня предупреждала. Девочка испуганно смотрела на меня.
— Успокойся, никому не скажу, кроме Норда. Он всё равно уже в курсе.
— Угу…
— Но и в состязании участвовать не буду. — Я подумал и заткнул свиток за пояс.
— А как же Астра? Ты бы выиграл… Это я тоже написала, — она потупилась.
— Нет… Погоди, — внезапно меня осенило. — Почему ты хочешь, чтобы я остался? Она посмотрела на меня так, будто ей отвесили пощёчину.
— Почему, Верена? — настаивал я.
— А т-ты н-не п-понял? — запинаясь, выговорила она. — Ты так нечего и не понял? — в её словах появилась горечь. — Ты так ничего и не понял…
— Так объясни, — меня раздирали сомнения.
— Я … ты мне нравишься… Я люблю тебя… Давно.
Я опешил.
— Ты совсем ребёнок.
— Я не ребёнок! — выкрикнула она. — Мне — тринадцать.
— И ты хотела, чтобы я остался с Астрой?
Что же творится в головах у этих девчонок?
— Да. Ради меня ты бы не остался, но ради Астры… Астра обручена с Селемом. И возможно, когда- нибудь…
— Интриганка, — я покачал головой. — В кого ты такая интриганка?
— В бабушку, — гордо ответила она, вытерев слёзы; развернулась и медленно пошла по тропинке в деревню, сохраняя последние крохи достоинства. Мне оставалось только гадать, как же она собиралась поступить, если бы Астра всё-таки предпочла меня Селему.
В назначенный день все действующие лица, исполнители и зрители — половина стрелкового клуба собрались на стрельбище. Весть о состязании разлетелась быстро. Все жаждали увидеть, как бравый стрелок побьёт мерзкого зеркальщика. Я заявился с опозданием на две минуты. Знали бы вы, что мне стоило выдержать эту паузу… Гил улыбался и приплясывал в предвкушении триумфа. Как мне жаль было его разочаровывать… Рядом с Гилом стояла хмурая Верения. Прости, девочка. Может быть, когда-нибудь, не в этой жизни…
Селем выглядел спокойным и отрешённым, а его дружки бесстыдно насмехались, показывая на меня пальцами. Мне было всё равно…
Я встретился глазами с Астрой. В уголках её нежных губ притаились грустинки. Усталое лицо, бледное после бессонной ночи. Не из-за меня… Что ж, будь, как будет. Я подошёл к Селему и сказал:
— Ты победил. Делай, что хочешь.
— Что? — не понял он.
— Я отказываюсь от состязания!
Он усмехнулся.
— Струсил? Не сумел даже проиграть с честью?
— Не твоё дело, — ответил я.
— Победа моя! — объявил он.
— Видимо так, — подтвердил я.
Верения стиснула кулаки. Гил беспомощно хватал ртом воздух, пытаясь что-то возразить. Остальные молчали. Астра с облегчением вздохнула и благодарно улыбнулась мне. Раньше, за одну эту улыбку я готов был остаться. А теперь…
— Я не выходил из состязания, — заявил Селем. — И готов выстрелить первым и… последним.
Он вложил стрелу, натянул тетиву, вскинул лук и, выпустив её тремя пересекающимися кольцами, попал точно в замок превращателей.
— Вот так, — торжествующе сказал он. — А теперь уходи и больше не возвращайся. Превращателю никогда не быть стрелком.
Вот значит как? Решил унизить меня напоследок? Это не вписывалось в мои представления о чести. Я лишь улыбнулся в ответ и невинно спросил:
— Так состязание закончилось?
Кто-то из дружков Селема хмыкнул.
— Закончилось, дурак.
Я проигнорировал его слова и обратился к Селему:
— Вы подтверждаете, «ваша светлость»?
«Светлость» нахмурилась.
— Разумеется. А что, не понятно?
— Тупой превращатель, — хмыкнул кто-то из толпы.
— Ладно, — сказал я. — Тогда… Гил, можно лук и стрелу?
Удивлённый стрелок кивнул и передал их мне. Я подмигнул ему, а он растерянно сморгнул.
— Зачем это? — подозрительно нахмурился Селем.
— Пострелять хочу, — невозмутимо ответил я, вкладывая стрелу в тетиву и на ходу припоминая главную фишку Робина Гуда. — Чтобы все убедились в твоей непобедимости.
Я произнёс это слишком язвительно. И, не медля более, прицелился и выстрелил. Стрела взмыла в небо, описала круг, а потом метнулась обратно и, облетев по спирали воображаемые кольца Селема, расщепила древко его стрелы ровно посередине и вонзилась в мишень… Виват написателям! И Верении!
Далее последовала немая сцена и разинутые рты. Я вернул лук Гилу и ушёл, потому что по моим соображениям пора было опускать занавес. Только углубившись в лес, я услышал ликующие вопли Гила. Ну, хоть кого-то порадовал…
Ноги принесли меня в трактир, где я заказал кружку мятного эля, залпом осушил её и стёр написанное с пергамента. Всё-таки одна стёрка завалялась у меня в кармане с незапамятных времён. Всё! Больше я не стрелок, а по-прежнему бродяга-превращатель. Пройдоха-превращатель.
— Молодец! Браво! — прокричал Норд. — Только не напивайся.
— Не буду, — пообещал я. — Завязал.
— Не грусти. Ты правильно сделал, что не позволил этому графскому племянничку унизить тебя. Теперь он знает, что ты подарил ему эту победу. И рвёт волосы на…
— Все знают… Астра мне не простит.
— Забудь. Она остаётся, а ты уходишь. Или не так?
— Так.
Вечером Норд в красках описал Линку происшедшее, и магистр долго хохотал, стуча кружкой по столу и хлопая меня по плечу:
— Ну, Кеес, ну артист! Насмешил. Молодчина! Знай наших. Верена, говоришь, написательница… Ха- ха-ха! Девчонка-то не промах. Командор может гордиться.
Потом вмиг протрезвел, посерьёзнел и спросил:
— А ты уверен, что стоит возвращаться?
Я рассказал ему о пророчестве Тары, несмотря на обещание Верении. Мне уже было всё равно. Линк отмахнулся:
— А ну их, эти пророчества. Сам-то как?
— Не могу, — ответил я. — И не хочу об этом говорить.
Линк понимающе кивнул.
Все последующие ночи мне снилось, что я в кого-то превращаюсь. Причём, это были такие существа, какие ни одному нормальному превращателю даже после десяти кружек эля не привидятся. Сначала я хотел рассказать Норду, но передумал. Сам не знаю почему.
Астру я избегал, и она не искала встреч со мной. Верения сама от меня бегала, после того как я
