Глава 8
Братья Северьяновы
Здание окружали две надежные, мощные, как в крепостях, стены, а охранники исправно обходили вокруг мрачноватой, ничем не примечательной башни. Илона направила свой ланс к единственным воротам, мы вышли, она приложила пропуск к электронному замку, и двери крепости неохотно раздвинулись. Чтобы пройти через второе ограждение, нам понадобилось личное распоряжение брата. У входа в башню и даже в лифте присутствовали подтянутые вооруженные молодцы, настолько серьезные или сердитые, что даже Илоне ни один из них не улыбнулся. Это меня насторожило. Мы поднялись на третий этаж. Ил позвонила в одну из безликих стальных дверей, и брат распахнул ее перед нами.
— Вот он — наш узник! Прошу любить и жаловать, — иронично, как мне показалось, представила брата Илона.
— Северьянов! Ты отрастил усы?! — заорал я, бросаясь на шею к Глебке.
— Меняю имидж, — пробасил Глеб, сжимая меня в объятиях.
— Прежний мне нравился больше, — заметила Илона, как бы между прочим.
— Красавица! Я и с усами неотразим! — Глеб наклонился и нежно поцеловал ее. Но выглядел он неважнецки, как будто долго общался с энергетическим вампиром.
— Как я рад тебя видеть, Егор! Кажется, ты вырос еще на одну голову, — подмигнул мне Глеб.
— Да, наверное…. Эта твоя новая квартирка… не слишком модная, — отметил я, — ты больше не ходишь в фаворитах?
Глеб рассмеялся.
— Напротив, разве ты не обратил внимания, что меня здесь берегут, пуще глаза?
— Это я понял. Ил сказала, что тебе ни на минуту нельзя отлучаться отсюда. Неужели это правда?
— Да, Егор! Сам уже волком вою. Но, слава небесам, приехал Вадим. Я выпросил его себе в напарники. Теперь мы сможем подменять друг друга.
— Долго ты здесь торчишь?
— Десять дней.
— Так это немного, — удивился я. — Если судить по твоему виду, то больше месяца.
— Поверь мне, брат, я общаюсь с таким человеком, что каждый день, проведенный с ним, можно считать за год!
— Да кто же это?
— Трудно сказать.
— Понимаю, — я заметил, как Илона сдвинула брови и подумал: «Интересно, откроется он мне, когда Ил уйдет, или тоже ничего не скажет? Зачем он тогда вызвал меня?»
— Давайте, сегодня соберемся здесь вчетвером: вы, я и Вадим и поболтаем по-дружески. Мне так хочется развеяться!
— Бедняжка! — Илона подошла к брату и приложила ладони к его вискам, он зажмурился от удовольствия.
— Что и говорить, обстановочка еще та, я сама не могу долго находиться в этом склепе, все гнетет меня. Но мы же твои близкие, с нами ты можешь делиться чем угодно, и когда угодно!
— Только не о делах! — воскликнул Глеб. — Все это скоро кончится, не стоит загружать свою прелестную головку всякой ерундой.
— О! Ты такой заботливый! — вздохнула Илона с досадой. Я зайду после восьми, сразу как отснимут последний выпуск новостей. Так будет нормально?
— Конечно, светик мой.
Илона ушла.
— Ну что? — спросил я. — Ты же вызвал меня не потому, что просто хотел развеяться?
— К сожалению, нет, — серьезно сказал Глеб. — Но у меня есть идея. Иди за мной.
Он привел меня в комнату без окон и без мебели, но с мягкими стенами и ковровым покрытием на полу.
— Йогой займемся? — полюбопытствовал я.
— Не ерничай. Не хочу, чтобы еще кто-то узнал о том, что я скажу тебе. Здесь мы как в звуконепроницаемом сейфе. Итак, ты слышал что-нибудь о покушении в Фомальгауте?
Я чуть на месте не провалился. Не хватало еще, чтобы Глеб охранял родителей Веи, или одного из них.
— Слышал, что покушение имело место… Но разве ээ… преступники не сидят в тюрьме?
— Егор, давай все расскажу по порядку. Фомальгаут знаменит своим чайными плантациями. Я был там проездом в охране генерала Саифа. Ты знаешь, у нашего министра в Фомальгауте родовое гнездо, а они с Саифом друзья. Вот мы и гуляли по этим плантациям: генерал с Кастором впереди, я с ребятами — чуть на расстоянии. Такая идиллия: солнышко светит, кусты ровненькие, густые, пахнут изумительно, а самое главное, сборщицы чая в белых косынках, с корзиночками — чудо как хороши! Идем, да перемигиваемся с сельчанками, красота. Вдруг, вижу, одна из сборщиц — маленькая, шустрая такая, как-то нехорошо приблизилась к генералу. И вроде ничего особенного, но меня вмиг сорвало, видно, шестое чувство сработало, настиг я девчонку, за руку перехватил. А у нее в руке шприц. Представляешь? Она хотела его воткнуть в Саифа. Поднялся шум, переполох. Девчонка клянется, что в шприце лекарство для растений, но на кой ей лекарство, если она просто сборщица. Проверили, так и есть — шпионка. Живет вообще не Фомальгауте, а в Мицаре. В шприце — действительно, лекарство для чайных кустов, но в нем такие ингредиенты, что сгорел бы наш генерал изнутри в одну неделю и в страшных муках. А селяночка та фанатичная долго отпираться не стала, плюнула мне в лицо и сказала, что я святому делу воспрепятствовал, а генерал давно уже заслужил собачью смерть. Арестовали ее и всех, кто в этом деле замешан: ученых взяли, которые лекарство разработали, сборщиц, которые нас в поле отвлекали. Я тогда узнал о движении так называемых «оливковых» — они хотят всех нынешних, облеченных властью, порешить и создать какую-то архаическую модель общества, где государство распадается на общины. И все эти общины живут своим умом, самоуправляются.
— А… почему «оливковые? — я был обескуражен. Минуту назад я и представить себе не мог, что кто-то посмел организовать движение против правительства, против Адама — лучшего президента, безукоризненного во всех отношениях! О какой другой власти можно еще мечтать?!
— Был такой символ — голубь, несущий в клюве оливковую ветвь. «Оливковые» обвиняют правительство в том, что по его вине не прекращаются разработки оружия. По их мнению, это безумие, преступление, поскольку все до сих пор переживают последствия войны, в результате которой от прекрасной планеты остался маленький живой уголок.
— А вкалывать людям лекарства, предназначенные для растений, не преступно?!
— Вот и я говорю — маньяки! Как они собираются защищать свои общины без оружия?
— Постой, Глеб, они же не свергнут правительство? Их остановят?
— Конечно, остановят, Егор. Что может горстка смутьянов против нашей доблестной разведки?!
— Если я правильно понял, ты и все эти суровые люди с оружием охраняете женщину, которая напала на Саифа? И что, за каждым «оливковым» диверсантом нужен глаз да глаз?
— Не делай поспешных выводов, я бы поостерегся называть ее женщиной, Егор. Эта Римма Гром очень сильная. Из космической разведки я единственный, кто сумел противостоять ей.
— Впечатляет.
— А теперь я скажу тебе вот что, — Глеб выдохнул после затянувшейся паузы. — Ты можешь думать, что я псих…, но Римма не человек. Она настоящая фея!
Брат смотрел на меня. Глаза его тревожно блестели.
— Ну и что? — сказал я. Моя реакция его немного взбесила.
— Ой, не надо издеваться. Если я что-то говорю, то отдаю себе отчет за свои слова, и ты должен мне
