— Видимо, подноска тяжестей не его профессия, — сказал Рыжкин;
— Зачем же он таскался: по такой жаре три километра с чужим приемником?
— Из альтруизма, — сказал Рыжкин.
— Что такое альтруизм? — спросил я.
— А черт его знает! — рассердился папа. — Вечно ты лезешь со своими дурацкими вопросами!
— Может быть, он в самом деле без всяких задних мыслей хотел помочь вам? — . сказал Рыжкин.
— А кто он такой, чтобы помогать мне: сват, брат или подчиненный подхалим?
— Ну, просто так, — сказал Рыжкин.
— Просто так и муха не садится на варенье, — ответил папа. — Просто так на свете ничего не бывает.
— Нет, определенно эта история начинает мне не нравиться, — сказала мама.
— Точно такая же история, — отозвалась тетя Настя, — произошла с заслуженной артисткой Да-лецкой. К ней пришел симпатичный молодой человек и назвал себя монтером «Мосгаза». Он проверил плиту на кухне, и Далецкая хотела ему дать пятерт ку «Но он гордо отказался: дескать, чаевые оскорбляют его человеческое достоинство. Деликатная старушка страшно сконфузилась и начала извиняться и просить великодушно простить ей пережитки прошлого. Она пригласила его в столовую, чтобы, вместо пяти рублей подарить фотокарточку, где она в молодости была изображена в роли мадам Сан-Жен…
Молодой человек вошел в столовую и вдруг потянул носом и сказал, что в комнате пахнет газом. И он попросил дать ему чистую бутылку, чтобы взять в нее пробу воздуха. Пока Далецкая мыла на кухне бутылку, молодой человек обчистил полкомнаты, унес целый тюк с вещами, но фотокарточку с мадам Сан- Жен почему-то не взял…
— Хорошая у нас молодежь, нечего сказать, — вздохнула мама.
— Откуда вы узнаете такие истории? — спросила Лялька у тети Насти.
— Какие «такие»? — удивилась тетя.
— Вы всегда рассказываете про нечестных людей, будто на свете живут одни жулики.
— Я клеветник. Я клевещу на нашу действительность, — обиделась тетя.
— Вот-вот, — сказал папа. — Она сейчас, Настя, начнет тебя перевоспитывать.
— Она всех перевоспитывает.
— Она всех учит, — сказал папа. — Она ведь теперь все знает. Она скоро будет механизатором.
Лялька ничего не ответила, а папа продолжал:
— Все же меня волнует, что этот длинноногий молодой человек не взял денег. Как бы он не оказался первой ласточкой.
— Не пугай меня, — сказала мама.
— А я не пугаю, — ответил папа.
— Не хватает еще, чтобы нас обчистили!
В этот день мы легли спать в комнате. На веранде осталась одна Лялька. Мама всю ночь ворочалась в постели. Ей казалось, что молодой человек открывает ставни. Она будила папу. И папа каждый раз подползал к окну, держа в зубах железный шкворень. Он был похож на пирата, которого я видел в кино. Только у того был не шкворень, Ъ кинжал, и он вместо трусов носил грлубые шелковые шаровары.
Утром мама встала с головной болью. Папа, не выспавшись, поехал на работу. Так продолжалось несколько дней. Все понемногу начали забывать ijpo молодого человека. Мама уже хотела перебраться на веранду, но пришла, тетя Настя и сказала, что она снова видела этого веснушчатого типа. Он упорно прохаживался возле дачи.
Папа опять взялся за шкворень. Но мама сказала, что это не оружие. Лучше купить двустволку. Тут папа вспомнил про собаку. Можно достать замечательную собаку. Ее даст бухгалтер Ноздрачев. Он уезжает в дом отдыха, и ему не на кого оставить овчарку. Мама сказала, что она терпеть не может собак, но теперь выхода нет.
В воскресенье Ноздрачев привез Кинга — высокого, худого черно-желтого пса. Морда у Кинга была добрая и умная, только задние ноги немного кривые, и ходил он раскорячившись, не совсем красиво. Ноздрачев сказал, что он так ходит потому, что в детстве ему не остригли на задних лапах когтей и они здорово отросли, и теперь ему трудно ходить красиво. Папа ответил, что ему плевать на красоту. Важно, какой он сторож. Ноздрачев только улыбнулся и вынул из кармана паспорт Кинга. Там было написано, что Кинг, сын Репса и Норы, восточноевропейская овчарка.
Папин бухгалтер пробыл у нас весь день и все рассказывал, как надо кормить овчарку, и что ей ни в коем случае нельзя давать утиные, куриные и другие птичьи кости, и что из круп она больше врего любит перловку, а из фруктов — сливы. Поздно вечером Ноздрачев уехал. Мама думала, что собака будет всю ночь метаться по даче, выть и искать хозяина, но не тут-то было. Кинг съел целую кастрюлю супа и сразу же завалился спать. Через минуту он уже так храпел, что стекла дрожали.
— У меня создается впечатление, — сказала мама, — что в комнате спит пьяный извозчик.
— Его надо разбудить, — предложил папа.
— Не делай этого! — испугалась мама. — Спросонья он может кинуться на тебя.
Мама всю ночь не сомкнула глаз. Зато Кинг хорошо выспался. Утром он встал позже всех. Он снова запросто съел кастрюлю супа, прогнал со двора кошку и облаял проезжавший мимо автомобиль.
— Это мне начинает нравиться, — сказал папа. — Он уже почувствовал себя хозяином. Он будет хорошим сторожем.
Через несколько дней мы перебрались на веран. ду. Мы опять стали забывать про молодого человека. Кинг целыми днями носился по двору, и стоило кому-нибудь появиться на улице, как он со всех ног бежал к забору и поднимал жуткий лай.
— Определенно на него можно положиться, — . сказал папа. — Прав был Ноздрачев. Пес знает свои обязанности. Он не даром ест свой суп. Он не жалеет глотки. Его надо премировать за бдительность!
Мама взяла позавчерашнюю котлету и пошла угощать Кинга. В это время на улице показался долговязый молодой человек. Он шел не спеша, поглядывая исподтишка на наш двор. У Кинга шерсть на спине встала дыбом, и он бросился к забору. Он залаял изо всех своих собачьих сил. Молодой чело. век остановился и ласково сказал:
— Фу! Нельзя, дурень!
Кинг сразу же закрыл пасть и завертел хвостом, будто перед ним стояли папа Репд^и мама Нора.
Молодой человек просунул руку в щель забора и ^почесал у Кинга за ухом.
— На место! — не своим голосом закричал папа.
Но Кинг и ухом не повел. Он побежал следом за веснушчатым молодым человеком, тыкался мордой, в забор, чтобы тот почесал его.
— Боже мой, вы видели что-нибудь подобное?! — простонала мама. ^
— Все ясно, — сказал папа. — Подлец Ноздрачев втер нам очки. Собака только по паспорту овчарка. Вот вам еще одно доказательство, что нельзя слепо доверять любой бумаге.
— Что же теперь будет? — спросила мама.
— Ничего особенного. Если заберутся воры, Кинг поможет им вытащить вещи.
И мы снова перебрались с веранды в комнату. А молодой человек чаще и чаще показывался на нашей улице. Мамины нервы сильно натянулись, и она сказала, что они не выдержат, если мы не узнаем, кто этот молодой человек. И Рыжкин узнал.
— Оказывается, этот юноша живет неподалеку от нас. Его фамилия Рукавишников. Он сын тренера по велосипеду.
