сделать их настолько содержательными, что их невозможно было забыть. И в тот момент, когда мимо него прошел человек, как две капли воды похожий на Лекаря, Александр вместо радости испытал горький вкус разочарования, разбавленный, правда, изрядной дозой спасительного сомнения: нет, это не Лекарь!.. Это было невозможным.
Старший из бандитов как раз проходил мимо кресла Александра и, когда автобус на небольшом ухабе тряхнуло, неловко, от слабости, оперся о плечо Саши, промахнувшись мимо спинки, и застонал.
Осмотревшись, Александр выбрал нескольких террористов, которые сидели неподалеку от него. Как военный, чей опыт закален войной, он знал, что справится с ними без особого труда. Кроме этого, на его стороне было особое преимущество: он был одет в цивильную одежду, и никто не знал о том, что он военный. Еще он надеялся на то, что и четырнадцать дюжих спортсменов, которые ехали в автобусе, не окажутся трусами. С их помощью можно было справиться с террористами в считанные секунды. Надо было только дождаться штурма, который отвлечет внимание бандитов.
— Извините, — произнес старший, освобождаясь от опоры, и этим вызывая у Саши удивление: да какой же это террорист!.. Разве они извиняются? Притом, употребляя обращение 'вы'? Но Александр если и имел представления о террористах, то только то, которое было сформировано у большинства людей, сформировано художественными фильмами, в основном американского производства, где грубость и насилие выступали в роли театрального оформления событий, а не атрибутами действительности.
И в добавление к извинению, бандит совершенно миролюбиво, с заботой в голосе пообещал:
— Скоро сделаем небольшую остановку, и можно будет немного размяться. — Он словно угадывал потребность пассажира. — Еще минут двадцать надо потерпеть.
— Прошу прощения, — по-другому уже Александр не мог говорить. Хотелось выплеснуть грубостью, оскорблениями всё своё негодование, но вежливость угонщика не только обезоруживала, но и обязывала к взаимности. — Вас зовут Иваном?..
— Да, — слегка изумился террорист и поправил висящий на плечном ремне автомат. — Что…
— Меня зовут Александром, — не давая прозвучать вопросу, сказал Лерко. Ко всему этому действу надо бы было предложить руку для знакомства, но это было бы уже жуткой нелепостью. — У меня к вам будет небольшая просьба: там, в конце салона, сидит человек, который мне очень сильно напоминает моего знакомого… Он пришел с вами: такой бородатый и седовласый. Если можно, я бы хотел подойти к нему.
Бандит сначала внимательно посмотрел на него, потом в конец автобуса.
— Нет, — категорично прозвучала его короткая фраза. — Я не могу этого разрешить. — Но после короткого раздумья добавил: — Если хотите удостовериться в том, что это действительно тот человек, который вам знаком, передайте ему через меня привет…
Александр не долго думал.
— Передайте Лекарю привет от Кукушонка.
— От Кукушонка, — с сарказмом переспросил террорист. — Так и передать?
— Если не затруднит. — Лерко не мог удержаться от язвительного тона. Он не любил, когда ему, без основания на то, не доверяли.
Бандит слабо улыбнулся и пошел дальше по проходу между креслами. Саша провожал его взглядом и видел, как на середине пути террорист обернулся и остановился, потом быстро вернулся назад.
— Вы сказали 'Кукушонок'? — спросил он с изрядной долей изумления.
— Да, вы не ослышались. Вы хотите знать, почему Кукушонок? Но я не могу вам этого сказать. К сожалению. Или, может быть, к счастью…
— Мне совершенно незачем знать то, что я уже давно знаю, — был ответ Ивана. — О вас много рассказывали как Дмитрий Степанович, так и хорошо вам знакомый Суровкин Андрей Юрьевич.
От такого заявления Лерко удивленно поднял брови.
— Дракула?!
— Не понял?
— Так в больнице прозвали полковника Суровкина за его пристрастие к ночным обходам.
Бандит усмехнулся:
— Да, конечно, я мог бы и сам догадаться. — Он немного помолчал, размышляя над чем-то. — Я отведу вас к Гелику. Ему будет приятно увидеть вас после стольких лет разлуки, но у меня к вам будет небольшая, или, наоборот, большая, просьба: постарайтесь, пожалуйста, Дмитрия Степановича успокоить… Я понимаю, что мои слова сейчас могут казаться полной нелепостью, но уверяю вас, что я сделаю все возможное, чтобы ни один из пассажиров не пострадал. Я не могу вам рассказать всего… Не имею права. Это может только правдоподобно выглядеть.
Он говорил так тихо, склонившись к самому уху Александра, что его слова никто из пассажиров не мог расслышать.
— Неужели и ваши ранения, — Саша указал на пропитанные кровью бинты на теле бандита, — это тоже 'только правдоподобно выглядит'?
Но тот словно не расслышал этого вопроса.
— Я был бы вам очень благодарен, если бы вы, как старый друг Лекаря, добавили ему веры, которую дал ему полковник Суровкин и забрал этот автобус…
— Я его прекрасно понимаю, — не кривя душой, произнес Александр. — Откуда вы знаете… обо всём?
Этот вопрос был вполне закономерным: ты едешь в автобусе, который вдруг угоняют террористы, и которые, в свою очередь, — можно не сомневаться, — прекрасно осведомлены о твоем прошлом…
Но Иван тепло улыбнулся в ответ:
— Я был там, где были вы. Я охранял Лекаря.
— Вы?!
— Я.
— Но…
— Не пытайтесь ничего узнать или объяснить — это вам ничего не даст, кроме тех гарантий, которые я вам только что предоставил. Прошу о помощи: не хотелось бы батю видеть в таком плачевном состоянии, которое может привести и его и нас к ненужным проблемам, если не трагедии.
— Хорошо, я постараюсь помочь, — Сашу не надо было упрашивать долго, кроме того жуткая мысль пробежала у него: если эти террористы были знакомы с 'Специализированной психиатрической больницей № 12 МВД Украины по Львовской области', то не мог ли это быть побег заключенных в ней преступников? Подумав об этом, Лерко стал переживать больше прежнего. Он за четыре года в больнице прекрасно изучил её превалирующий контингент, и понял, что от подавляющего большинства этих людей ничего хорошего ждать не приходилось. Вполне могло оказаться так, что автобус захватили, как бы это не звучало странно и издевательски театрально, изуверы-насильники, или полоумные маньяки, убийцы… Только так мог связать террористов с больницей Александр. Ему не терпелось поскорее встретиться с Лекарем, и не из-за того, что не видел его долгих три года, не из-за того, что не мог понять, почему все эти три года, как стало известно от Ивана, он продолжал находиться в психушке — эти вопросы представлялись ему в настоящей ситуации мелочью. Он надеялся, что Лекарь сможет ему объяснить своё участие в этих событиях, и, возможно, его рассказ прояснит ситуацию. В памяти Лерко Гелик был и оставался той личностью, которую постоянно окружали тайны с оттенком непокорности. Как боялся Саша узнать о том, что этот побег был запланирован Лекарем (свободолюбие человека, которого довели до последней черты отчаяния, могло сотворить не только этот кошмар), но вышел из-под его контроля.
И после короткой паузы он добавил:
— Но ничего обещать вам не могу… Я хорошо помню этого человека. Он очень не прост, как и его жизнь, и если у него появляется свое мнение или взгляд на вещи или события, уверяю вас, что он жизнь отдаст, отстаивая их, но никогда не поменяет.
— Иван пожал плечами и в задумчивости потер небритый подбородок.
— С вами я пробую сделать ставку на доверие. И скажу несколько больше положенного: все это затеяно ради Лекаря…
— Что?! — после этой новости Александр еще больше укрепился в своей догадке.
Но бандит не обратил никакого внимания на это возмущение и жестом показал, что надо встать и
