— Смотри, — толкнул его плечом Нечет и указал подбородком на подъездную дорогу.
По бетону спокойно катил дорогой серебристый 'мерседес'. Эту машину хорошо знали все силовые министры, и с ее появлением веселость среди них сразу пошла на убыль. Депутата Верховного Совета Хороса Глеба Витальевича встретили полным молчанием — не любили за особенность везде совать свой нос, за скандальность, предвзятое отношение и максимальность выводов, и за то, что благодаря этим качествам, был силен своей популярностью.
— Дворами, господа, будете выбираться отсюда, — язвительно бросил он, проходя мимо них в вестибюль дачи. — У ворот журналистов — не протолкнуться!
— Пшел… — процедил ему вслед Горачук. — Экий павлин! Аника-воин…
Генерал после этого больше не шутил, и стал нервно шагать по мрамору широкого крыльца.
— Все замерли, вытянулись, когда к ним вышел секретарь Президента.
— Господа, прошу всех в кабинет, — сухо произнес он.
— Ну, началось, — прошептал Нечет и первым вошел в открытые двери.
Следом за ним, чувствуя предательскую слабость в ногах, шагнул Переверзнев.
— Увереннее, Олег Игоревич, — скупой улыбкой подбодрил его секретарь. — Это наша работа.
Министр уловил в его словах сочувствие, и от этого ему стало тошно: понятно, на чьих костях будет устроена сегодняшняя пляска. Спасибо Сувашко, секретарю — предупредил. У них давно сложились хорошие отношения, после того, как была разыскана угнанная машина сына Сувашко: без личных просьб, оперативно и профессионально — поиском руководил самолично министр, чтобы заполучить 'своего человека' в близком к Президенту окружении.
Поднимались по лестнице на второй этаж дачи скученно и нерешительно, словно каждый опасался первым попасть в кабинет Президента, под его первый и самый опасный гнев. В коридоре, перед самими дверьми в кабинет, освещая всех победной улыбкой, деловито и высокомерно заложив короткие руки за спину, выпятив вперед внушительных размеров живот, стоял депутат Хорос. На него старались не смотреть — бродили глазами по сторонам, ощупывая взглядами дорогую отделку стен, добавляя этим только больше злорадства главе депутатской Комиссии по вопросам национальной безопасности.
— О, Олег Игоревич! — воскликнул Хорос. Кажется, в его словах было что-то доброжелательное.
Переверзнев подошел.
— Добрый день, Глеб Витальевич.
— Какой, к черту, 'добрый'! — депутат всегда 'высказывался с ходу'. — Что это за дерьмо с этим автобусом заварили? Вы можете представить себе последствия?
— Очень хорошо, уважаемый.
— Да нисколько, министр! В Раде такой гвалт стоять будет, и все попрут против вас.
— Гвалт там стоит всегда, — спокойно ответил министр. — К тому же, мне не привыкать. Если подыскали мне замену — желаю удачи в борьбе с Президентом.
Он заметил наигранность в глазах Хороса, его излишнюю драматичность, и то, как тот посматривал через его плечо на дверь, в которой один за другим скрывались 'силовики'. Депутат ждал. Переверзнев ему подыгрывал.
— Олег Игоревич, — обратился секретарь Сувашко, — пожалуйста, не задерживайтесь.
Он вошел в двери и закрыл их за собой.
Депутат сразу подобрел.
— Ну, ладно, ладно, дорогой, — похлопал он по плечу министра. — Нехорошо с этим автобусом получилось, конечно.
— Справлюсь, Глеб Витальевич.
— А я что — сомневаюсь? Я тебя в Раде всегда поддерживал.
— Благодарю…
— Да погоди ты со своими благодарностями! — нетерпеливо перебил его Хорос. — Благодарит он, эх… Утреннее заседание уже сорвано, кричат: долой министра! Шумиха все это, конечно, но все равно неприятно. Большая часть за тебя: 'центр', 'правые', а 'левые'…
— Дай только повод…
— Во-от! — повысил голос депутат. — И ты его и дал!
— Но это ведь не мои игры с автобусом! — в свою очередь возмутился Переверзнев. — Не я его захватил.
— Я знаю, — скривился Хорос. — Знаю. Но по моим каналам стало известно, что этот автобус — не случайность.
— Глупости и слухи, Глеб Витальевич, — министр говорил искренне.
— Я тоже так думаю, Олег Игоревич, но ты все-таки проверь у себя — вдруг что и найдешь, а я покопаюсь со своей стороны. Если тебя снимут — мне тоже несдобровать, дорогой… Кстати!.. Ты не забыл, что в полдень у тебя отчет перед депутатской комиссией? Все готово?
— Все. В полдень обязательно буду.
— Хорошо. Я-то затем и приехал, чтобы предупредить: по сегодняшнему случаю заседание будет расширенное — 'левые' напросились.
— Ну их!..
Депутат усмехнулся:
— Вот так и приезжай, с 'ну их'!..
— Я думал, что ты к Президенту.
— Что я у него не видел? Все равно не пускают. — Он с надеждой посмотрел на Переверзнева. — Ты мне и так все расскажешь, не так ли?
— Вербуешь? — улыбнулся министр.
— Взаимно.
— Так и быть…
— Может, батя, и меня облапаешь?
На голос новенького Лекарь отреагировал мгновенно — скользнул рукой к бедру, где в специальном чехле покоилась длинная, остро заточенная велосипедная спица. Однажды, это простое, но опасное оружие выручило его и спасло жизнь.
— Но-но, — предупредил здоровяк и сел на койке. — Ты уже опоздал.
Он бросил к ногам Лекаря спицу:
— Не это ли ищешь?
Гелик ощупал чехол, но спицы не было. Он схватил лежащую на полу. Глаза парня, сидящего на койке, загорелись озорным огнем.
— Хочешь сразиться, богатырь?
Лекарь не ответил, только выставил вперед спицу.
— Уговорил, — сказал парень. — Сойдет вместо утренней разминки.
Он встал, потянулся до хруста в суставах, сделал несколько маховых движений руками, стянул с себя куртку пижамы, обмотал ею локоть левой руки.
— Давай что ли, батька. — В его голосе звучала лень, словно предстоящая драка для него была не только не опасна, но и безынтересна. — Только, чур, не хныкать и не греметь сильно костями. Ну!..
Лекарь ринулся на него сразу, направляя жало спицы в грудь противнику. Тот прикрылся рукой, обмотанной тканью, чтобы острие увязло, но в последний момент Лекарь прыгнул ему под ноги, вонзая спицу парню в бедро.
Соперник сдержанно заскулил, откатился в сторону, вскочил на ноги. Во всех его движениях сквозили сноровка и уверенность. Зажимая рану на ноге, он с удивлением посмотрел на Лекаря.
— Молодец, батя!.. Теперь я понимаю, почему они не могли тебя так долго упаковать в ящик.
— Много разговариваешь, малыш.
— И то верно… Давай!
Лекарь бросился на него вновь, но в этот раз противник был осторожнее: умело увернулся и отступил, затем, избегая ударов, использовал маленькое пространство палаты, словно это был стадион.
