Через мгновенье, она не заметила, как это произошло, Таня была на облаке. Просто стояла, утопая в нем по колено. Словно взгромоздилась на огромную перину. Кто бы мог подумать, что это так? Она попробовала подпрыгнуть, облако спружинило.
' Да что происходит, в конце концов?'
И тут услышала рев моторов пролетающего мимо самолета. Вернее, он не летел, а падал. Причем так быстро, что уже через несколько минут она увидела, как он разбился. Грохота не было. Во всяком случае, она не слышала. Только маленькая вспышка и огонь.
'Все. Нет ее Владика'.
Вздрогнув, Таня проснулась. Резкое движение отдалось острой болью в районе груди. Она полежала минут пять, пока все утихло, а потом взялась за телефон.
— Влад, это Таня.
— Сокровище мое, ты как? — по тону было слышно, что он нервничает.
— Я не вовремя?
— Говори, в чем дело?
— Владик, не лети в Вену.
— Танюша, ты что там, головой сильно стукнулась, пардон, когда упала?
— Ты не понимаешь. Мне кажется, что-то должно случится.
— Послушай, звезда ты моя утренняя, я понимаю твою нервозность и злость, поэтому прощаю тебе эту дурацкую выходку. Все. Пока. Вечером заеду.
— Самолет же разобьется! — закричала Таня, но ее уже никто не слушал.
'А может, не разобьется? Может, ничего не случиться? И с чего это я вдруг решила?'
Тане стало грустно. Что же это такое с ней происходит? Впрочем, ей уже было все равно. Подумаешь, сон.
'Тоже еще — Ванга нашлась'.
Надо было сходить за хлебом и сигаретами. Таня поднялась, умылась, подкрасилась и собралась выходить, но раздался звонок. Она открыла дверь. На пороге стоял незнакомый мужчина. Высокий, со вкусом одетый, но рыжий до безобразия и весь в веснушках. Ресницы и брови были соломенного цвета.
— Вы кто? — от неожиданности замерла на пороге.
— Здравствуйте, Таня.
— Наше вам с кисточкой! — отчего-то вульгарно сказала она.
— А я вас совершенно другой представлял.
— А я вообще никак не представляла. Так, что простите, мне пора уходить, — Таня вышла из квартиры и захлопнула дверь. Не обращая внимания на визитера, она направилась к лифту.
— Да, кстати, откуда вам известно мое имя? — повернувшись к нему, спросила Таня.
— Вы его мне сами назвали, — мужчина сделал несколько шагов навстречу.
— Наверное, была сильно пьяной…
В это время подошел лифт. Она зашла, мужчина за ней.
— Нет, вы были вовсе не пьяной, но очень расстроенной. Я Алик, Олег. Я вас домой подвозил…
'Ну, Таня, что дальше? Точно одичала, на людей кидаешься'.
— Простите, Алик, я не хотела вас обидеть. Было темно, мне не удалось вас рассмотреть. — Таня смутилась.
— Я рад, что вы меня вспомнили, — Алик улыбнулся, и на его щеках совершенно неожиданно появились ямочки.
— А как же вы нашли меня?
— Да есть добрые люди, подсказали, — неопределенно ответил Алик.
— А что вы хотели от меня, Алик?
— Просто увидеть. Даже не знаю, — он замялся. — Вы вечером свободны?
Таня внимательно посмотрела на Алика. Кто он такой, что ему нужно?
— К сожалению, я неважно себя чувствую.
Алик так сильно вздохнул, что Тане стало жаль его.
— А вы что, хотели меня куда-то пригласить?
Ну не умирает же она, в конце концов, да и Влад обещал вечером заехать, а встречаться с ним не хотелось.
— Да. Только вы, наверное, удивитесь — в театр на балет. Сегодня танцуют Писарев и Дорофеева.
— Ух ты! Сто лет не была. Туда же билеты не достать… Хочу.
Лифт остановился на первом этаже.
— А вы куда сейчас? Может, подвести? — осмелел Олег.
— Да нет, спасибо. Я тут рядышком.
— Ну, тогда до вечера, я заеду в пять.
— Алик, постойте! — Таня решила задать вопрос, который внезапно пришел в голову. — Тогда к крыльцу вы нарочно подъехали?
— Нет. Я вообще-то подъехал, чтобы выйти. Вернее, пойти туда, откуда вы уходили. То есть я хотел попрощаться.
— Ладно, не важно, — Таня засмеялась. — В пять я буду готова.
Ян Олегович стоял у входа в склеп. Да, у его семьи был настоящий фамильный склеп. Он взял цветы, которые ему передал сопровождающий, и начал спускаться по ступенькам вниз. Там были похоронены его жена и сын. Овдовел он восемь лет назад. Жена умерла от рака желудка. Сын погиб в автомобильной катастрофе еще раньше.
Спустившись, он положил цветы на плиту и сел на гранитный приступок. Как-то сразу из могучего, уверенного в себя человека превратился в поникшего, несчастного старика. Минут двадцать он сидел молча, потом, глядя куда-то вверх, произнес:
— Как мне тяжело, Мария. Я не знаю, что мне делать.
Голос эхом несколько раз отозвался где-то в высоте.
— Смешно — всем даю советы, решаю чужие судьбы, вмешиваюсь в ход событий… А что делать самому, не знаю. И спросить не у кого, все равно солгут, — он замолчал. Медленно дрожащей рукой достал носовой платок и промокнул слезящиеся глаза.
— Я тут кое-что придумал. Надеюсь, что это поможет. Посмотрим, — он медленно поднялся и, тяжело вздохнув, произнес: — Упокой Господь ваши души.
Машина стрелой мчалась к особняку, где жил Ян Олегович. Вся площадь занимала чуть более двух гектаров земли. Огромный парк, сад, пруд, множество построек, включающих конюшню и двухъярусный гараж… Все это он уже давно ненавидел. Этот дом в стиле барокко, некогда радовавший его взор, был пустым и мертвым. Людей в нем, правда, всегда было полно, но это были не его люди. Ян Олегович был одиноким и уставшим жить человеком.
Зачем ему все это? Для чего? Он, не задумываясь, в один миг все это сменил бы… На что? На здоровье, которого не купишь, на друзей, которые не предают, на любовь, которая согревает, а не денег требует, на детей, на внуков. И, конечно, на уважение, а не раболепство. А еще, наверное, на возможность быть самим собой. Как ему все опостыло.
Но было одно дело. Одна обязанность, один долг. Он должен успеть его выполнить. Последних несколько месяцев он только об этом и думал.
Дело в том, что у Яна Олеговича был внебрачный сын, который никогда его не видел и, возможно, не догадывался о его существовании. Все это время отец незримо опекал его. Жена Мария знала о нем, но относилась к этому нормально и порой даже что-то подсказывала. Ян Олегович изредка встречался с матерью мальчика и всегда живо интересовался его жизнью.
Лет десять назад он так увлекся помощью, что допустил непоправимую ошибку, которую сейчас хотел исправить.
