И так три раза. Потом члены клуба расходятся. Теперь о другом клубе 'белоручек'. Белоручки на Ортисе - это не бездельники, не лоботрясы. Это школьники, которые так научились работать в производственных мастерских, что выходят оттуда с абсолютно чистыми, белыми руками. Это рабочие-белоручки, показывающие класс труда. Если сама по себе работа грязная, то школьник, если он хочет вступить в клуб белоручек, должен внести такое усовершенствование, чтобы работа стала чистой.
Большой популярностью пользуется клуб крикунов. Его девиз: 'Не хотим тишины!' На дверях клуба табличка:
ПРОСЬБА ХЛОПАТЬ ДВЕРЬЮ
На стенах объявления: 'Не соблюдать тишины!', 'Тихий разговор воспрещен'.
Вот они-то и проводят соревнования, об одном из которых ты читал в 'Охе'. Клуб крикунов посещают, понятно, все любители покричать. На заседаниях они так наорутся, что часто остаются без голоса. На следующий день в школах тишина. Так что в этом смысле клуб крикунов даже полезен. Я уж не говорю о том, что во время заседаний освещением они обслуживают не только себя, но и с десяток соседних комнат и кабинетов.
Значков они терпеть не могут. Зато носят ботинки со скрипом. Ботинки у них не только скрипят, но и пищат, звенят, хрюкают. Ботинки со скрипом заменяют крикунам знаки отличия.
К крикунам на Ортисе относятся со вниманием. Например, в школах можно встретить такое объявление: 'Комната для крика на третьем этаже'.
Иногда встречаются таблички:
'Здесь место для громкого разговора'.
Или:
'Здесь можно спорить'.
Таким образом, ортисяне где попало не кричат и не спорят.
Вообще таблички на Ортисе в большом почёте.
Ещё, когда мы шли по городу, мне бросилось в глаза: 'Рвать цветы можно', 'Деревья ломать!' и другие.
А запрещающих табличек нет.
- Такие таблички, как: 'По газонам ходить не разрешается', 'Цветы не рвать' - у нас были раньше, - сказал Кинечу. - Но потом один учёный где-то вычитал: 'Запретный плод слаще' - и предложил сделать таблички не запрещающие, а всё разрешающие. И рвать цветы и ходить по газонам стало неинтересно.
В общем, опыт учёного оправдался. После этого появились надписи:
ЧЕМ МЕНЬШЕ ЗАПРЕЩЕНИЙ, ТЕМ МЕНЬШЕ НАРУШЕНИЙ!
Тайна одного названия
Для детских самоделок здесь выстроено специальное здание с выставочными залами и даже мастерскими. На фасаде вывеска: 'Детская техническая выставка'.
Но когда мы с Кинечу вошли туда, я так и замер на пороге. У столов, верстаков и станков не было ни одного школьника. Строгали, пилили, резали и клеили взрослые ортисяне. Вместе с другими трудились здесь даже старички и старушки.
- А мы не заблудились? - спросил я Кинечу.
- Что ты! - отвечал он. - Мы пришли именно туда, куда надо, и в самый раз. Сейчас будут принимать самоделки. Видишь очередь.
У стола, в углу, толпилось несколько престарелых ортисян. А за столом сидел мастер - единственный школьник на всю мастерскую.
Первым подошёл старичок.
- Фамилия? - спросил мастер.
- Венера Рябчикова, - ответил старичок.
- Класс?
- Четвертый.
- Самоделка?
- Бумажный фонарик.
Мастер взял из рук старичка фонарик.
- Клеем сильно заляпан. Вы что, первый раз участвуете, дедушка?
- Четвёртый, внучек. Я же сказал, что Венера учится в четвёртом классе.
- Ладно, приму. Следующий!
Подошла старушка.
- Фамилия?
- Плутон Сиротинский, деточка.
- Самоделка?
- Планёр, деточка. Планёр вот на старости мастерить довелось.
Больше я не выдержал:
- Здесь что, маскарад какой?
- А разве у вас не проводятся такие выставки? - удивился Кинечу.
- У нас самоделки готовят сами дети.
Кинечу посмотрел на меня удивлёнными глазами:
- Сами? Дети?! Постой-постой! Так, может быть, потому выставка и зовётся детской? А мы-то сколько голову ломали! Почему, думаем, детская, если школьники к ней никакого отношения не имеют? Значит, сами?
Кинечу так обрадовался, что, забыв, обо мне, убежал с выставки.
На следующий день в 'Охе' появилось сообщение:
'Разгадана тайна названия детских технических выставок. Детскими они зовутся потому, что на других планетах, в частности на Земле, самоделки мастерятся самими школьниками, а не их родителями. Возможно, что в далёком прошлом и на Ортисе было так же, как у наших соседей. Тысячи ортисян- родителей могут вздохнуть теперь свободно и заняться своими делами на радость детям, которые тоже устали от излишней опеки взрослых'.
Дорогой Степа! Прочитай это письмо Фетисовой Лене. А ещё лучше - её маме.
Письмо девятое
Живой эксплуататор
Пишу о встрече с ортисянскими учениками. Попотел, признаться, на славу. А все из-за вас, моих дорогих земляков.
Сначала всё шло хорошо. Ещё бы! Похвастаться перед ортисянами было чем! Одним размером нашего Великого, или Тихого, океана я мог сразить ортисян насмерть. А гора Джомолунгма - почти девять тысяч метров! А Марианская впадина - одиннадцать с лишним тысяч метров! До таких высот и глубин не додумались даже ортисянские фантасты.
С этого я и начал. Ортисяне, не переставая, били себя кулаками по лбу и приговаривали:
- Вот это да!
А я им, чтобы не успели опомниться, о мамонтовой секвойе в пятнадцать метров в диаметре, о японской курице с хвостом в семь с половиной метров...
Кто-то принёс ирвен.
'Ах так! - рассердился я. - Не верите?' - и рассказал им об Антарктиде. О том, что лёд в Антарктиде толщиной до семи километров, мороз до 89 градусов, а что советские учёные живут там и в ус не дуют.
Слушали меня с открытыми ртами. Слушали и смотрели на ирвен. Цветку, конечно, хоть бы что.
Я ничего не выдумывал.
В общем, эта часть встречи прошла с триумфом. Потом посыпались вопросы. Сначала так себе, о пустяках. И вдруг кто-то спросил:
- А правда, что школьную мебель делают вам старшие?
Спросил, будто из брандспойта в меня шуганул.
- Да стоит ли о какой-то мебели говорить! Я лучше о наших спутниках расскажу.
Только ортисянин не поддавался.
- Отвечай на вопрос! - попросил он. - Сами делаете мебель или взрослые за вас отдуваются?
Пришлось сознаться:
- Старшие делают. Нам не доверяют.
- А правда, что у вас есть няни? Вы зовёте их не то техничками, не то уборщицами?