работе. Улька собрала свое фотодуло, как снайперскую винтовку с инфракрасным прицелом. Фоторужье стало почти метровым. Макарон из любопытства посмотрел в него. Обзору элитной бани с живым мылом мешал только бетонный выступ, на котором висела оставленная строителями люлька для штукатурных работ.
- Надо вывести в окно пару досок, - подсказала Улька, - чтобы можно было вытянуться и лечь. Тогда все будет видно.
- Попробуем, - согласился Макарон и принялся городить конструкцию. Он отыскал два бруса, связал проволокой и выдвинул их далеко за фрамугу. Потом укрепил все это хозяйство двумя бетонными блоками, как противовесами. Для начала попробовал улечься сам - получилось. Если брусья не рухнули под ним значит, Ульку выдержат точно.
Улька влезла на конструкцию, проползла вперед и велела подать фоторужье. Макарон осторожно протянул ей аппаратуру. Улька настроила оптику, навела ее на объект и приступила к съемке. Сквозь стекла было хорошо видно, как Платьев нежился в кабине в приятной близости с Додекаэдром. Девушки терли их пахучими маслами. В других комнатах занимались подобными интимными беседами еще несколько пар. В бассейне в окружении стайки пацанов плавали Мошнак и Шимингуэй. Фоминат сидел у кромки бассейна с человеком от специальных подразделений бытия. За Фаддеем, осклабясь, бегал заместитель мэра Гладков. Сам Беломырин осовело отслеживал с пива какую-то тоску по девятому каналу.
Улька работала не покладая рук. Макарон держал ее за ноги, как тачку. Увлекаясь, она продвигалась вперед, чтобы достать точку, с которой вынимались солидные крупные планы.
Отработав кассету, Улька перезарядила аппарат и передала Макарону заполненный электронный носитель, едва дотянувшись до его руки из неудобной позы.
- Может, хватит? - спросил он ее. - Не фотоальбом ведь собираемся выпускать. И уж больно здесь скользко. Не ровен час, упадешь.
- Будь спок, - сказала Улька. - Сейчас Платьев как раз вышел в бассейн к мальчикам.
- Ну давай, доснимай его и валим, - торопил Ульку Макарон.
- Погоди, тут такая групповуха начинается! - сказала фотоснайпер и подалась еще дальше вперед. Ее ноги, находившиеся в начале съемки по эту сторону окна, были уже на той. Она и не заметила, как оказалась снаружи почти вся.
Приспособление качнулось, перевешиваясь наружу. Брусья имели ширину, достаточную, чтобы чувствовать себя уверенно, только немного расходились в конце.
- Ну, все, давай обратно, - заволновался Макарон.
- Ползу, - сказала она. - Возьми ствол.
Макарон потянулся за аппаратом.
- Ну, что у вас тут? - cпросил взобравшийся на площадку Прорехов.
От резкого окрика Улька упустила лямку, и фотоаппарат заболтался в воздухе. Улька потянулась за ним, опершись всем телом на один брус, который тут же съехал вниз и развернул Ульку перпендикулярно себе.
- Спокойней, Уля, спокойней, - контролировал ситуацию Макарон. - Я доползу до тебя и затащу сюда.
- Сначала втащи аппарат, - посоветовала она ему.
Прорехов не смел пошевелиться и молча наблюдал. Он онемел, потому что боялся спугнуть заведенный тут порядок. Да и чем он мог помочь? Не было ни надобности, ни возможности.
- Конечно, Уля, сначала аппарат, - согласился Макарон, - он же ближе ко мне.
- А потом разверни меня, - сказала она. - И я сама вползу назад.
- Хорошо, - следовал ее советам Макарон.
Прорехов продолжал тихо наблюдать за происходящим. Луч прожектора разрезал пополам придуманную Макароном конструкцию и углом уходил в темнеющую пустоту. Свет растворялся во тьме, не доставая дна.
Пока Макарон тянулся за ружьем, железобетонный противовес под двойной нагрузкой ушел в сторону. Вползая назад, Макарон не заметил, как окончательно сбил его. Это увидел Прорехов и бросился удерживать корпусом поднимающийся в горизонтальное положение брус.
Улька ойкнула. Теперь она висела на брусе, придавленном к полу Макароном, а второе пустое бревно от перевертывания удерживал Прорехов.
- Брось его на фиг, это дурацкое бревно, и помоги мне! - скомандовал Макарон.
- А ее оно не зацепит? - спросил Прорехов.
- Вроде нет, - прикинул Макарон.
Прорехов отпустил свой ненужный брус, и тот загремел, падая. Страшный грохот где-то внизу сотряс тишину.
- Теперь забери аппарат, - попросил его Макарон.
- Я не смогу пройти на ту сторону, - предупредил Прорехов Макарона. Разве что прямо через тебя.
- Перелезай, - поторопил его Макарон, - только быстрее.
Прорехов перевалился через Макарона, забрал ствол и вернулся на площадку. Все шло нормально. Теперь Макарон спокойно удерживал второй брус, а Прорехов, потянувшись к окну, готовился помочь Ульке влезть обратно. Он подошел к проему так близко, что получилось почти лицом к лицу с Улькой, только он стоял здесь, а она висела там.
- Ну что? - неожиданно перевела тему мероприятия в другое русло Улька. - Теперь будешь увиваться за другими? - спросила она Прорехова, улыбаясь.
'А не сбе...гать ли тебе лучше в ла...вку?' - решил произнести Прорехов, поскольку ничего нового придумать было просто не успеть.
Может, все и получилось бы, как всегда, но никто не знал, что творится в голове у Ульки. То ли она вспомнила, как пугала Прорехова прыжками из окна ДАСа, чтобы он перестал заниматься ерундой, то ли на морозе у нее ослабли руки, но, так или иначе, она не проявила никакого интереса к приближающемуся Прорехову. 'Занятно, что он по-прежнему уверен в том, что закончится по-его? - мыслила Улька. - Интересно, что он ответит сегодня? Опять скажет: 'А не сбегать ли лучше в лавку?' Теперь бы это прозвучит просто глупо. Все давно перестало быть смешным. От такого бесконечного юмора, кроме усталости, ничего не осталось'.
Все эти мысли, возведенные в степень, полностью овладели Улькой. На секунду она вообще забыла, где находится. И когда Прорехов протянул ей руку, она просто разжала свою.
Чтобы ничего не видеть, Макарон разбил булыжником прожектор и бросился в шахту лифта. Через несколько секунд полета с высоты он приземлился на многослойный батут и долгое время не мог остановить все подкидывающие и подкидывающие его вверх жесткие плетеные сетки. Батут качал его настолько долго, что Прорехов, спотыкаясь и грохоча, летевший вниз по лестнице, оказался у места падения Ульки быстрее.
Улька родилась не в сорочке. Ее угораздило упасть не в лифтовую шахту. Прорехов нашел ее у подножия 'унитаза'. Она лежала, как бы стесняясь своего положения. Из-под комбинезона выпросталось белое свадебное платье. Зачем она напялила его на себя, было непонятно. Прорехов схватился за голову и стал отступать в темноту, надеясь упрятаться в ней. А жизнь во всем своем величии и трагизме осталась на месте.
Подбежал Макарон.
Улька с улыбкой лежала на снегу и не понимала, где находится.
О случившемся Макарон сообщил Артамонову, Деборе и всем остальным. Вызвали реанимацию. Приехали врачи и определили, что потерпевшая скончалась еще в полете. От разрыва сердца.
На место происшествия прибыл следователь и начал всех опрашивать.
Ульку увезли в морг первой городской больницы.
Дача показаний для Прорехова и Макарона была единственным способом облегчиться. Меж собой они разговаривать не могли. А рассказывать все кому-то и просто так не поворачивался язык, настолько с Улькой все получилось неожиданно.
- Что вы делали с ней там, наверху? - спрашивал следователь Макарона.
- У нее была мечта - снять город с высоты птичьего помета, - отвечал Макарон.
- Неужели об этом можно мечтать? - удивился следователь.
