- А почему бы и нет?
- А больше вы ничего не снимали?
- Нет, - сказал Макарон.
- А где пленка? - спросил следователь.
- Все упало вниз, - без всякого сопротивления отвечал Макарон.
- Внизу ничего не нашли, - сказал следователь.
- Плохо искали, что я могу еще сказать.
- Вы занимаетесь сокрытием, гражданин Макаров, - предупредил его следователь. - Это преследуется законом.
- Мы знаем, чем занимаемся, - сказал Макарон. - И знаем, что все, чем мы занимаемся, у нас пока что преследуется.
...Участие во всей этой предвыборной суете потеряло весь смысл.
После допроса Макарон с Артамоновым отправились к Прорехову, но в квартиру к нему было не попасть. Полет Ульки отнял у него дар речи. Прорехов заперся дома и никому не открывал. Артамонов не стал ломиться, а Макарон настоял на встрече путем угрозы выломать дверь.
Они сели в кресла друг против друга, налили по стакану горькой.
- Я позвонил туда, - сказал Макарон. - За ней уже выехали родители. Тело хотят забрать завтра. А нам надлежит отправиться к ней чуть позже похороны там назначены на двадцать первое. Но я постараюсь уговорить родителей, чтобы ее хоронили здесь. Мы сами должны ухаживать за ее могилой.
Прорехов только и делал, что наливал. Другого способа залить думы на самом деле не было.
- В этой жизни пристрелян каждый наш шаг, - сказал Макарон отвлеченно, как бы рассуждая больше сам с собою. Он впервые говорил с Прореховым серьезно. - Я понимаю, что теперь неуместным будет все. Любые слова и соображения. И, тем не менее, я скажу. Потому что потом, может, и не придется. Так вот: не ценишь деньги - отнимут, уведут, не любишь женщину уйдет. Навсегда. Пользуешься дружбой - отвечай тем же. У денег, у любви и дружбы есть одна тонкость - их надо получить и потом постоянно защищать, это тебе не диплом, скинул и забыл. Заслужить и потом защищать. Это две части одной работы. И еще мой тебе совет - бери от жизни чуть меньше, чем она позволяет взять. Надо оставлять на семена. А теперь я пошел. Меня ждет Артамонов. Нужно разобраться с отснятым материалом. Поначалу мы решили все бросить, а теперь считаем, что смысл именно в том, что надо все довести до конца.
Прорехов остался сидеть, аксакал вышел. На улице в машине его ждал Артамонов.
Они доехали до 'унитаза', поднялись в компьютерную комнату, закрылись и достали из тайника носитель. Вставили его прямо в материнскую плату и приступили к просмотру. Потом отобрали самые удачные снимки. Кадр за кадром долго по очереди вытаскивали их на монитор. Снимки получились отчетливыми. Снятые в инфракрасном диапазоне, они придавали фактам дьявольский оттенок.
- Теперь эти ребята в наших руках, - сказал Макарон. - Мы отомстим за Ульку. Главное - промурыжить судебных исполнителей. Нам нельзя съезжать из детинца. Вплоть до того, что мы здесь забаррикадируемся.
- Надо призвать на помощь трезвенников, - вспомнил Артамонов, - и устроить из амбалов живое оцепление. Пойду позвоню Завязьеву. Я уверен, они нам помогут.
- Как же мы раньше до этого не додумались? - спохватился Макарон.
- И еще надо позвать на помощь всех студентов города, - сказал Артамонов. - Надо срочно обращаться публично за студенческой поддержкой! Ведь им здесь жить дальше. И каким будет город в будущем, сейчас зависит и от них в том числе.
Утром с белым флагом на Озерную явился Фоминат. Платьев заслал его к 'лишенцам', как бывшего у них в употреблении. На Фомината возлагались функции парламентера. Он сказал, что если в выходящей завтра газете будет снята первая полоса, то найдутся люди, которые хорошо за это заплатят. Он дал понять, что та сторона в курсе всего, что происходит в лагере противника и какие материалы готовятся к выходу в свет.
Макарон встал навстречу Фоминату, чтобы дипломата, которого корчил из себя Фоминат, объявить частным лицом и потом по этому лицу как следует настучать. Но Артамонов тормознул его.
- Это наш человек, - сказал он. - Мы с ним проводили лотерею.
- Ну, извини, - сказал Макарон. - Так это и есть тот самый Фоминат натрия?!
- Конечно, - подтвердил Артамонов.
- Похож, - заключил аксакал.
- Сколько платите за пленки? - cпросил Артамонов у Фомината.
- Сто пятьдесят, - назвал цифру парламентер.
- Всего-то?
- А сколько вы просите? - спросил Фоминат.
- Мы ничего не просим, - сказал Артамонов. - Нашу константу вы знаете триста. Она не меняется на протяжении уже нескольких лет. Поэтому не обсуждается.
- Я передам вашу заявку начальнику выборного штаба, - пообещал Фоминат.
- Но это не все, - сказал Артамонов. - Положение о лотерее до сих пор вами не подписано. Хотя вы получили за подпись гонорар. Вы должны вернуть назад видео-двойку. Мы выставим ее в галерее, как в музее. Она дорога нам как память и чтобы замкнуть круг.
- Я принесу, - сказал Фоминат. - Завтра.
- Сегодня, - сказал Артамонов. - В четыре мы привезем в 'Старый чикен' оригинал первой полосы и цифровой носитель. Деньги и видак должны быть при вас.
Было понятно, что Артамонов оттягивает время. Когда Фоминат ушел, Артамонов дал команду снять с номера сверстанный материал.
- Зачем? - спросил Макарон. - Мы что, свертываемся? Откатываемся назад?
- Да нет же, - положил ему палец на губы Артамонов. - Эти фотографии мы действительно снимем с полосы и отвезем товарищам, как обещали. Нельзя же обманывать серьезных людей. А Дебора тем временем поставит другие, поконтрастнее. Ведь товарищи думают, что мы не слили всю Улькину добычу на винт.
Артамонов распечатал первую полосу, взял этот оригинал-макет, сложил вчетверо и опустил в боковой карман.
- Тираж надо поднять до миллиона, - сказал Макарон Толкачеву, а потом начал расписывать ситуационный план действий всему коллективу: - Пока мы с Артамоновым будем разбираться по существу вопроса, вы должны успеть отпечатать тираж и вывезти его из цеха. Ночью придут опечатывать имущество, - обратился Макарон к Николаю Ивановичу, - и нам придется подписать акты о его передаче банку, иначе не затянуть времени. Если мы промурыжим их пять-семь часов, вам будет достаточно. При разноске газеты использовать только своих людей. Никого слева не нанимать. Лучше всего привлечь студентов и трезвенников. В каждый почтовый ящик класть по две газеты - одну поглубже, на самое дно, вторую - чтобы торчала. За почтальонами будет зачистка, люди Платьева пойдут по пятам и будут вынимать газету из ящиков. Одну вытащат, вторая останется. Им и в голову не придет искать внутри ящика вторую. Да и не вытащить ее будет без взлома ящика. А на это нужно время, да и шумно очень, привлечет внимание жильцов.
- На три оставшиеся полосы, - сказал Артамонов, - можно поместить приветы Макарону от Леха Валенсы, Жоржа Помпиду и так далее. Внутри телепрограммы поставьте фотографию Макарона с Дастином на руках. Это придаст нашему кандидату своеобразного шарму. Отец регионов. И еще - надо расписать в газетном материале подробнее все, как было, - и про биты, и про 'Chrysler', и про Прорехова. Будем взывать ко всему народу. Текст должен быть убийственным. - Артамонов посмотрел на Дебору. - Газету следует подать в квартиры к утреннему чаю. Чтобы люди проснулись и все прочитали. Дата выхода - вчерашним числом, чтобы не смогли пришить нарушения закона. Агитация, вы знаете, прекращается за сутки до выборов. За старшего остается Ренгач. - Артамонов заговорил бодрее, а то все казалось, будто он диктует завещание.
Журавлева записывала за ним каждую букву. Коллектив стоял вокруг него и Макарона и ждал.
Получив ценные указания, все отправились выполнять их.
- А может, нам ни в какой 'Чикен' не ходить, - спросил на всякий случай Макарон, - и послать все на фиг? Пусть крутятся сами как хотят!
