энергетики Нинкин, как два непарных тутовых шелкопера, по линии своих ведомств готовили встречи кандидата Макарова с избирателями на ряде предприятий их профиля и не только. Они подняли себе планку и старались отличиться, поскольку расчитывали стать министрами не на пустом месте. Им помогали Пересвет, Натан и Татьяна. Я подстраховывал всех по очереди - если кто-то не мог, я выезжал вместо.
По обыкновению, а никак не по странному стечению обстоятельств, поездки были организованы таким образом, что агитационный путь Владимира Сергеевича начинался с Камчатки, потом следовал Сахалин, Владивосток, Чукотка, Якутия, затем Урал, Поволжье, Центр и так далее. Движение кампании предполагалось по солнцу - с востока на запад страны.
- Не надо из меня делать светила, - предупредил Владимир Сергеевич, ознакомившись с графиком. - Я хочу начать с Калининграда, - поставил он условия и попросил развернуть маршрут следования, - а закончить Анадырем и Петропавловск-Камчатским, где всегда полночь. Мне хочется работать на заведомо понятную перспективу!
- Хорошо, мы переделаем, - согласились доверенные лица. - Просто мы планировали встречи так, чтобы в ходе кампании о кандидате не забыли, подвернулось под руку оправдание. - А то, пока мы будем таскаться по востоку, в центральных районах о нас и не вспомнят. Опора нынче именно на красный пояс, хотя он уже и не такой раскаленный, как раньше.
- Да я ведь не коммунист! - как будто опомнился Владимир Сергеевич.
- Это только с виду, а копни глубже... - сказал Артамонов. - Все мы где-то немного партейцы...
- Согласен, - признал кусок своей сущности Макарон.
- А чтобы нас не поминали лихом, - сообразил я, - надо выстроить поездки уж если не в обычном направлении, то хотя бы зигзагообразно.
- Да не волнуйтесь, никто нас не забудет, - уверил всех Макарон. - Чуть что, я напомню.
- И все-таки, - настояли коллеги-организаторы, - давайте найдем золотую середину. Начнем с - запада, потом восток, а завершим центром.
- Хорошо, пусть будет так, - согласился Макарон, но в остальных вопросах остался непреклонным и пояснил: - Каждый регион я хотел бы воспринимать под таким углом: сначала встречи с ветеранскими организациями, далее дома престарелых и уж потом беседы с работным людом и молодежью. А вы мне какие графики составили?! Никуда не годится! Возьмем хотя бы Смоленск тусовка во Дворце бракосочетаний, потом обед на монастырской площади с братией и вечером - в больницу к ветеранам. Ну, что это такое?! Ветераны к вечеру уснут! Все переделать: сначала старики - потом молодежь! Ясно?!
- Ясно, - приняли помощники замечания Владимира Сергеевича.
Потому что имелся в них какой-то скрытый смысл. А может, и не было никакого смысла, просто Владимир Сергеевич подчинялся противоположному вектору постижения территорий и, благодаря своей всегдашней упертости, подтягивал к этому все свое окружение.
Бригады агитаторов принялись винтажно осваивать страну. Начали, как и просил Владимир Сергеевич, с янтарного края. Первая встреча с избирателями проходила в музее оккультики. Горожане тепло приняли кандидата Макарова, он ощутил полную поддержку. Мероприятие получилось на редкость живым и закончилось бурным братанием. По завершении оратории кандидатской делегации предложили осмотреть сам музей, в котором во время войны была размещена лаборатория рейха по изучению обратного течения времени. Исследовательские работы курировал лично Гитлер. В лаборатории трудились лучшие умы. Гитлер, когда ситуация стала поджимать, вплотную занялся вопросами, на которых погорел Бурят, и даже подумывал о практике, которую поимел Макарон. Музей, судя по испещренной книге отзывов, был самым посещаемым местом в городе. Из всех экспонатов наиболее выразительно смотрелись часы, стрелки которых шли вспять. Владимир Сергеевич был поражен и экспозицией, и самим фактом существования музея. Он обошел его по кругу несколько раз, то и дело возвращаясь к началу осмотра. Нарушая заведенный порядок, он трогал руками все, что занимало его взгляд.
Наблюдая за Владимром Сергеевичем, я понимал, почему он настоял, чтобы предвыборное турне стартовало в Кенигсберге.
А потом где нас только не носило! Эта крестовина, эта квадрига Пунктус, Нинкин, Татьяна и Натан - настолько увлеклась предвыборной работой, что красными флажками, отмечающими на карте места, где побывал Макарон, была утыкана вся карта, висевшая на стене предвыборного штаба. Доверенные лица мурлыкали что-то себе под нос и, не стесняясь окружающих, таскали Владимира Сергеевича по всему постсовковому пространству. Для страховки, чтобы уж наверняка, кандидат Макаров встречался с руководителями и населением бывших республик СССР, поскольку процент своих там по-прежнему оставался высоким. Попутно он денно и нощно посещал военные части, расположенные вблизи границ, крупные медицинские учреждения и промышленные предприятия, учебные заведения. Больше месяца ушло только на ознакомительный, поверхностный объезд самой России. Кандидат Макаров рвался и туда, и сюда - в самую гущу жизни, но времени не хватало, и его буквально за руки оттаскивали от народной среды, как наемную плакальщицу от чужой могилы.
После порции поездок по регионам намечался непродолжительный отдых вблизи родных мест, а потом поездка в Сочи на съемки фильма 'Калаш' вперемешку с кратковременным отдыхом на Красной поляне.
Графики посещений были настолько плотными, что кандидату Макарову приходилось спать и работать в самолетах и поездах, а иногда даже в автомобилях и на нартах.
- Хорошо, что не на нарах, - успокаивал его я, едва успевая готовить материалы для прессы и телевидения.
Наряду с крупными городами посещали и захолустные местечки. От мысли, что кому-то довелось там родиться и жить, бросало в дрожь. А Владимир Сергеевич просто ликовал при посещении таких точек.
- Вот это да! - вырывалось и него.
- Подумать только, - противоречил я, выглядывая из иллюминатора опускающегося на площадку вертолета, - вот здесь провести жизнь! С ума можно повеситься! Когда летишь над любой точкой Шотландии, - вел я аналогию - даже над самой крайней, над Абердином, например, все равно хочется там остаться. Человек в силах представить свою жизнь там, потому что - уютно все, обжито. А здесь, как глянешь вдаль, жилы стынут! Представишь, что в этой точке, в этом краю, ты бы вылупился и всю жизнь корячился, сразу мерзнут ноги! Как этот край может быть родиной!?
- А мне нравится, - говорил Владимир Сергеевич, словно здесь когда-то произошло самое памятное для него событие.
- Ну, а что тебя связывает с этим местом? - спрашивал я. - Дыра дырой. Тебе что, доводилось бывать тут по прошлой жизни?
- Да нет, - говорил Макарон. - Я здесь вообще никогда и близко не был. Но ощущение такое, что бегал здесь пацаном.
- У нас все деревни и райцентры на одно лицо, - пытался я объяснить ему его спонтанно возникающую привязанность. - Такая стилистика.
- Ну, что ты! - возражал Владимир Сергеевич. - Они все разные - у каждого поселка свой взор!
Чем глуше и непроходимее встречалась местность, чем меньше была вероятность, что Владимир Сергеевич мог здесь когда-то бывать, тем роднее и ближе он ее воспринимал. От какого-то затерявшегося хутора или городка его сердце просто щемило, словно он возвращался сюда, в детство или юность, где на каждом углу и перкрестке вместе с дворовыми собаками торчат, застыв, его одноклассники и соседи. Это свойство российской глубинки - сразу становиться родной любому заезжему человеку - всецело поглощало Владимира Сергеевича, ему хотелось, но не хватало эмоций облобызать и обнять эти совсем чужие края.
- Просто дух захватывает, сердце так и переполняется волнами воспоминаний, которых не было! - говорил Макарон. - День объезда мест. Как и Бурят, я начинаю обходить любимые точки. Неужели и меня жизнь поймает на противоходе?
Каждая встреча с избирателями мыслилась как деловая, но заканчивалась на ностальгической нотке, а не ноте надежды, как на всяком новом месте. Возникало странное ощущение, что видения, связанные с посещаемой местностью, совершенно неотвязно следуют за вертолетом.
Владимир Сергеевич быстро входил в контакт со встречавшими его людьми. И уже через совсем небольшое время общался с ними, как с родными.
