сидевших за стойкой бара, парень лет двадцати пяти, со знаками различия старшего лейтенанта, немного развязно воскликнул:
- Ага! Видать, это те самые новенькие.
Поставив на стойку недопитый коктейль, он соскочил со вращающегося стула, подошел к нам и церемонно поклонился:
- Мое почтение, дорогие дамы. Добро пожаловать в нашу команду.
Да уж, офицерский клуб есть офицерский клуб. За его пределами этот парень не посмел бы так фамильярно обращаться к Анн-Мари, у которой на погонах было четыре нашивки - три широких и одна узкая.
Представляться друг другу нужды не было - именные планки говорили сами за себя. Лейтенанта звали С.Арсен. О том, что скрывалось за 'С', можно было только гадать (скорее всего, 'Серж', очень распространенное таллинское имя), но среди военнослужащих считалось нормой называть коллег по фамилии или по званию.
Арсен смерил меня внимательным взглядом, вероятно прикидывая мой возраст, и полувопросительно произнес:
- Еще один компьютерный вундеркинд, да?
- Ошибаетесь, старлей Арсен, ответила я и как бы невзначай откинула волосы с правого виска, демонстрируя отсутствие имплантанта. - Я пилот-навигатор.
- О! В самом деле? И сколько же часов вы налетали, мадемуазель?
- Более двух с половиной тысяч, - ответила за меня Анн-Мари, бесцеремонно приплюсовав к моим шестистам сорока часам практики на гражданских судах еще и время, которое я провела на 'Заре Свободы', когда корабль под моим контролем (но отнюдь не управлением) летел от Дзеты Дэваки к Махаварше. - Из них две тысячи в боевой обстановке.
Лейтенант стушевался. Даже здесь, в клубе, он не решился подвергать сомнению слова старшего по званию. Между тем один из картежников, капитан третьего ранга, по возрасту ровесник Анн-Мари, порывисто встал из-за стола и быстрым шагом направился к нам.
- Разрази меня гром! - воскликнул он, приблизившись. - Я не ошибся. Это же дочь Жоффрея Леблана!
Из надписи на его планке явствовало, что его зовут Сен-Клер. Имя мне ничего не говорило, зато лицо казалось смутно знакомым.
- Простите, корвет-капитан... [Корвет-капитан (capitame de corvette) капитан третьего ранга (фр.)] - начала было я неуверенно, но затем все вспомнила. - Ах да! Я видела вас на похоронах отца.
- Совершенно верно, мичман. - Сен-Клер был настолько любезен, что произнес мое звание на английский манер: 'энсин', дабы подчеркнуть его отличие от французского 'ансень'. - Мне выпала честь служить под началом капитана Леблана. К сожалению, недолго, всего три месяца. В его команде я числился бортинженером, но для того рокового задания меня заменили более опытным офицером.
То ли мне показалось, то ли в его голосе и впрямь прозвучали виноватые нотки. Он словно извинялся, что не погиб вместе с моим отцом. Глупо, конечно, но порой и я сама испытывала острое чувство вины за то, что по счастливой случайности осталась в живых.
Сен-Клер вежливо поздоровался с Анн-Мари и вновь обратился ко мне:
- Так значит, вам сразу после школы присвоили лейтенантский чин? Ну и правильно. Вам нечего делать в академии, среди юнцов, которые знают о войне лишь по фильмам и виртуальностям.
К этому времени нас окружили и другие присутствовавшие в клубе офицеры. Посыпались вопросы. Но капитан Сен-Клер решительно пресек их'
- Погодите, господа, не все сразу. Сначала позвольте дамам заказать обед. По всему видно, что они только-только вырвались из лап наших эскулапов. Им нужно подкрепиться. И пропустить по рюмочке для разрядки.
Мужчины тотчас бросились сдвигать столы, чтобы выслушать обещанную Сен-Клером историю, а мигом возникший официант получил заказ на два стандартных обеда и буквально через полминуты вернулся с тележкой, уставленной аппетитно пахнущими блюдами. Когда мы устроились за столом, лейтенант Арсен принес из бара две хрустальные рюмки, наполненные янтарно-золотистой жидкостью, с виду похожей на коньяк, который не так давно развязал язык дяде Клоду. Скорее всего, это и был коньяк. Грамм по пятьдесят в каждой рюмке, не меньше. А может, и все семьдесят пять.
- Выпейте, - посоветовал капитан Сен-Клер. - Это поможет вам расслабиться. Эскулапы не станут возражать, наоборот - дополнительная проверка для блока.
Ага, легко сказать. Я в жизни еще не пила ничего крепче шампанского. А вдруг блок не выдержит и 'слетит'? И я проболтаюсь о других галактиках...
'Эй, осторожно! - прошелестело в моей голове - Секрет'.
Сама знаю, что секрет. Нечего напоминать... Ну ладно, попробуем. Если блок 'слетит', то грош ему цена. Проверка действительно не помешает. Надеюсь, от одной рюмки я не опьянею в стельку. Это было бы чересчур.
Глубоко вздохнув, я вслед за Анн-Мари залпом выпила коньяк. Спиртное неприятно обожгло мне гортань, и я поспешила запить его соком. А в целом ничего страшного не случилось. Думать стало легче, спало напряжение, я перестала чувствовать себя скованно в незнакомом окружении и охотно принялась за еду.
А капитан Сен-Клер начал рассказывать о моих приключениях семилетней давности. Другие офицеры внимательно слушали его, и чем дальше, тем больше я чувствовала на себе их уважительные взгляды.
Формально моя история не была засекречена, но о ней знали лишь очень немногие. Правительство и военное командование решило не предавать ее гласности, чтобы не провоцировать других подростков на подобные выходки. Среди моих сверстников и так хватало сорвиголов, то и дело пытавшихся тайком пробраться на военные корабли, а мой удачный пример вполне мог породить резкий всплеск численности 'космических зайцев'. При других обстоятельствах скрыть это не удалось бы, но как раз тогда произошло столько эпохальных событий, что дело благополучно замяли, и о нем не упомянули ни в одной сводке новостей. Ну а мое молчание было куплено медалью 'За доблесть' - правда, с убедительной просьбой не хвастаться ею перед друзьями и, особенно, перед журналистами. Я не хвасталась - ни разу.
Когда Сен-Клер закончил свой рассказ, присутствующие после недолгого обсуждения сошлись во мнении, что я заслужила как хорошей порки за своеволие, так и награды за мои действия в критической ситуации. Также они согласились с тем, что мне не нужно было учиться в академии для получения офицерского чина. Хотя последнее, я полагаю, было сказано скорее из вежливости.
А вообще, мне очень понравились 'осовцы'. Впрочем, мне нравились они и раньше - еще когда был жив мой первый отец, к нам домой иногда захаживали его сослуживцы; но то было восприятие со стороны, к тому же детское восприятие взрослые дяди и тети, окутанные ореолом таинственности и героизма, выполнявшие самые опасные и ответственные задания, были для меня кем-то вроде полубогов. А теперь я и и сама стала взрослой, теперь я видела все в ином свете, и люди, сидевшие рядом со мной, были вовсе не супергероями. Они просто делали свое дело, не обязательно связанное с героизмом, но делали его на высочайшем профессиональном уровне - иначе не работали бы в ОСО.
Вскоре разговор перешел к текущим событиям, и мы узнали последние известия с фронтов. Габбары продолжали атаковать огромными силами, но альвы держались стойко. Они, конечно же, были готовы к такому повороту событий, так как хорошо знали злобный нрав своих бывших соратников по античеловеческой коалиции. Другие члены Четверного Союза - пятидесятники, дварки и хтоны - хоть и были застигнуты врасплох, все же успели сконцентрировать достаточные силы, чтобы защитить находящиеся под их контролем человеческие планеты. Для них эти миры и люди, там проживающие, представляли большую ценность. Они были их козырной картой в противостоянии с остальным человечеством, залогом их относительной безопасности, гарантом неприменения с нашей стороны тех радикальных мер, к которым мы прибегали, воюя с прочими чужаками - и в первую очередь с габбарами.
Никто из присутствующих не знал наверняка, собираются ли наши войска воспользоваться ситуацией и попытаться освободить еще хоть одну из плененных планет. А если кто-то и знал, то, разумеется, держал эти сведения при себе. Скорее всего, такая попытка будет предпринята - или уже предпринимается.
