инъекционными ампулами. - Надеюсь, мы проснемся не в аду.
- Не беспокойтесь, сэр, - вклинился в наш разговор Нарсежак. - Всего через час мы передадим вас в целости и сохранности в руки наших здешних друзей.
- Отставить разговоры, борт-инженер, - строго произнес Буало. И уже ко мне: - В общем, мы поняли друг друга, бригадир.
- Да, конечно. Мягкой вам посадки, каплей.
- А вам приятных снов, сэр.
Интерком отключился. Тем временем Анн-Мари уже отошла в хвостовую часть салона и принялась делать ребятам инъекции.
- Ох, не нравится мне это, - проговорил Валько, загодя закатывая рукав своей рубашки.
- Никому это не нравится, - сказала моя дочь, изображая полную невозмутимость. - Но так нужно. Чем меньше мы будем видеть и слышать, тем лучше. Если нас схватят, то на допросе мы не сможем ничего сообщить о месте посадки челнока, приземлился он или приводнился, кто его встречал, каким путем нас переправили...
- Прекрати, Рашель! Не считай меня идиотом. Я все прекрасно понимаю, просто... просто чувствую себя немного не в своей тарелке. Пока я в сознании, мне еще не так страшно. Но как только я представлю себя - бесчувственного, беспомощного - во власти других людей, пусть и друзей... Ай, ладно! - И он покорно протянул свою руку только что подошедшей к нему Анн-Мари.
После Валька свою дозу снотворного получила и Рашель. Затем Анн-Мари сделала инъекцию мне, а последнюю ампулу использовала для себя. Усевшись в свое кресло, она сказала:
- Половина ребят уже спит, остальные засыпают.
Меня тоже начало клонить ко сну. Рашель сладко зевнула, а Валько пробормотал в своем репертуаре:
- Если нас собьют или мы сами разобьемся, то даже не узнаем об этом. А может, мы проснемся в плену у мохнатиков.
- Типун тебе на язык! - сонно произнесла Рашель. - Спокойной ночи, несносный мальчишка. И тебе тоже, папа... то есть, сэр. И вам, Анн-Мари, конечно...
Я что-то промычал в ответ, но уже не помню, что именно, так как в то же мгновение меня одолел сон.
14
Я проснулся, жмурясь от яркого света. Спустя несколько секунд мои глаза привыкли к нему, и я убедился, что свет не такой уж яркий, а обычный, дневной, проникающий сквозь два окна в просторную комнату, где я лежал на широкой двуспальной кровати, поверх цветастого байкового покрывала. На мне был тот же самый костюм новороссийского производства, который я надел перед посадкой в челнок. - правда, изрядно помятый. В таком же состоянии был и наряд Анн-Мари, которая спала рядом, подложив под голову руку. На ее лице застыло умиротворенное выражение.
Приняв сидячее положение, я осмотрелся вокруг. Комната ни в малейшей мере не напоминала тюремную камеру. Это была уютная семейная спальня в доме граждан среднего достатка. Правда, в мелких деталях обстановка казалась мне немного необычной, но это было естественно - другая планета, другая культура, другой образ жизни. Помнится, я долго привыкал к тому, как обставила наш дом Луиза... Но нет, сейчас не время предаваться воспоминаниям.
Я легонько потряс Анн-Мари за плечо. Никакой реакции. Я тряхнул сильнее, но она продолжала спать как ни в чем не бывало. Похоже, на нее еще продолжало действовать снотворное, тогда как я уже успел его 'переварить'. Здесь многое зависело от индивидуальных особенностей метаболизма.
Я соскочил с постели, обулся и осторожно подступил к одному из окон. Как я и ожидал, мы находились в особняке, в спокойном загородном районе, где обычно проживали бизнесмены средней руки, инженеры, врачи, адвокаты и прочие представители так называемых 'респектабельных' профессий. Это был один из возможных вариантов, перечисленных адмиралом Дюбарри, когда он инструктировал меня в связи с предстоящим заданием, но никакие конкретные детали в том разговоре не обсуждались. В отличие от ребят из нашей группы, чьи легенды тщательно разрабатывались в течение нескольких месяцев, меня, Рашель и Анн-Мари собирались устроить уже на месте, смотря по обстоятельствам. Особых проблем не предвиделось - спешное переселение на Новороссию полутора миллиардов жителей трех других планет не могло не породить путаницы и неразберихи, что позволяло сравнительно легко внедрить нас в здешнее общество под видом перемещенных лиц.
Первым делом я направился в ванную, второпях привел себя в порядок, а вернувшись обратно в спальню, снова попытался разбудить Анн-Мари. Но опять же безрезультатно.
Тогда я выглянул из комнаты в коридор. Откуда-то снизу до моего слуха донеслись звуки очень знакомой мелодии. Кажется... Да, 'Лунная соната' - одно из самых любимых произведений моей дочери. В свободное от учебы и подготовки к военной службе время она занималась игрой на музыкальном синтезаторе, причем получалось у нее совсем неплохо. Изредка, когда к нам приходили на ужин гости - то ли мои сослуживцы, то ли коллеги ее матери, - Рашель устраивала небольшие концерты, которые пользовались неизменным успехом. Даже я, далекий от музыки человек, не мог не признать, что в ее игре чувствуется недюжинный талант. Однако Рашель и слышать не хотела о музыкальной карьере, главной любовью ее жизни, как и моей, были звезды - и она выбрала их.
Рассудив, что раз дверь спальни оставили незапертой, то опасаться нечего, я медленно спустился по лестнице в холл первого этажа. Музыка доносилась из-за приоткрытой двери примыкавшей к холлу комнаты, скорее всего гостиной. И хотя звучала она немного иначе и мелодия была не такой плавной, как я привык ее слышать, но все равно зачаровывала.
Я тихо проскользнул в комнату, которая в самом деле оказалась гостиной. В дальнем углу сидела спиной ко мне Рашель, одетая в симпатичное голубое платье, а ее пальцы легко порхали над клавишами громоздкого и неуклюжего синтезатора, имитирующего внешний вид старинного механического рояля... А впрочем, нет. Это и был самый настоящий механический рояль! Вряд ли старинный, но тем не менее подлинный. Музыкальный инструмент безо всякой электронной начинки, в котором звуки рождались от ударов по металлическим струнам специальных молоточков, приводимых в движение нажатием клавиш. Механические рояли - хоть старинные, хоть сделанные в наше время - были исключительной редкостью, раритетом. Речь, конечно, идет о хороших роялях, а не о бездарных поделках с глухим, бесцветным звучанием, фальшивящих едва ли не на каждой ноте. Рояль, на котором играла моя дочь, был не просто хорошим, а отличным. Игра на нем явно доставляла Рашели огромное удовольствие. Закончив 'Лунную сонату', она почти без перехода начала 'К Элизе' еще одно произведение гениального композитора древности.
Бесшумно, чтобы не отвлекать дочь, я подошел к ближайшему стулу и присел. Только тогда я заметил, что в комнате находится еще один человек - полноватый мужчина лет на пятнадцать старше меня, с убеленными сединой висками и круглым добродушным лицом. Когда наши взгляды встретились, он слегка кивнул мне головой, но не проронил ни слова. Лишь после того, как отзвучали последние аккорды, он поднялся со своего места и чинно захлопал в ладоши. Я тоже встал и присоединился к аплодисментам.
Рашель быстро оглянулась, вскочила из-за рояля и подбежала ко мне.
- Привет, папа! - сказала она, поцеловав меня в щеку. - Наконец-то ты проснулся. А мама еще спит?
До меня не сразу дошло, о ком она говорит. А когда я понял, что речь идет об Анн-Мари, то мысленно выругал себя за несообразительность. Мы уже на Новороссии, а это значит, что наша игра началась. И от того, насколько хорошо мы справимся со своей ролью, зависит наша жизнь.
- Спит, как убитая, - ответил я. - Ты давно встала?
- Полтора часа назад. Чувствую, что выспалась на трое суток вперед. Крепким же зельем нас напичкали!
Между тем мужчина подошел к нам и объяснил:
- Мне не советовали будить вас с помощью стимуляторов. Спешить вам пока некуда. - Он протянул мне свою руку. - Будем знакомиться, сэр. Я - Руслан Кузнецов, хозяин этого дома.
- Очень приятно, - ответил я, пожимая его пухлую ладонь. - К сожалению, я не знаю своего имени. Здешнего имени.
- Вас зовут Стив Мак-Лейн, вашу дочь - Рейчел, а жену - Энни.
