С экрана на меня смотрели лица Ани Кореевой и ее друга Саши Киселева.
26
Когда я вернулся домой, в холле слышались приглушенные звуки музыки. Наперед зная, что увижу, я тем не менее приоткрыл дверь гостиной и заглянул внутрь.
В комнате находилось двое - Рашель, игравшая на рояле, и Олег Рахманов, который сидел неподалеку на стуле и с благоговением слушал ее. Вряд ли он был большим ценителем старинной музыки, но он был страстным поклонником моей дочери, а значит, любил все, что она делает, в том числе и ее игру. Его взгляд, устремленный на Рашель, был настолько красноречив, насколько это вообще возможно.
Я осторожно закрыл дверь, поднялся по лестнице на второй этаж и прошел в кабинет. Анн-Мари дома не было - сегодня с утра ее пригласила в гости одна знакомая, коллега по работе в телекомпании, и она еще не вернулась. Руслан Кузнецов и его жена Ирина тоже отсутствовали - на выходные они уехали в Верхний Новгород проведать дочь, зятя и внуков.
Я запер дверь, уселся перед терминалом и стал просматривать записи, полученные от Григория Шелестова. В подробности я особо не вникал - все мои мысли вертелись вокруг одного-единственного момента во всей этой запутанной истории. Это было невероятно, я до сих пор не мог поверить своему открытию, и все же факты говорили сами за себя. Я несколько раз прокручивал эпизод с выгрузкой третьего контейнера, при большом увеличении внимательно всматривался в расплывчатые лица, видневшиеся сквозь обзорные стекла скафандров. Разглядеть невооруженным глазом какие-нибудь черты было невозможно, съемки велись на грани разрешающей способности приборов, так что тут требовался компьютерный анализ каждого кадра, их обработка, сличение и синтез. Однако я не сомневался, что результат будет аналогичным тому, который получили альвийские специалисты.
Легче всего было бы списать все на простое совпадение, банальное внешнее сходство. Я бы, наверное, так и поступил, окажись в моем распоряжении только один снимок - либо Кореевой, либо Киселева. Но снимков было два, и на обоих фигурировали знакомые мне лица. Мало того, эти ребята были друзьями, соратниками, 'сладкой парочкой', как называли их знакомые; вдобавок они принадлежали к подпольной группировке, чья деятельность весьма и весьма озадачивала нашу разведку...
Что же это значит, черт побери? Вывод напрашивался сам собой - эти молодые люди были не те, за кого себя выдавали. И, может, не только они, но и другие их товарищи - Сергей Иванов, Юрий Ворушинский, Борис Компактов...
Я вызвал из памяти компьютера досье на всех пятерых. Трое из них Кореева, Киселев и Вейдер-Иванов - были 'под колпаком' у нашей разведки уже девять месяцев. Ворушинский и Компактов попали на заметку лишь недавно - их имена нечаянно выболтал в разговоре с Эстер и Рашелью принц Павел.
Итак, что же делали Аня и Саша более года назад, во время летних каникул? Впрочем, условно летних - тогда в Северном полушарии планеты была зима, а почти все Южное занимает огромный океан. Ага! Согласно собранным нашими агентами сведениям, с середины июля по середину августа они отдыхали в горнолыжном лагере на Новом Памире. Хотелось бы поговорить с инструктором их отряда. Я представил, как он с минуту напряженно раздумывает, потом отвечает:
'Знаете, что-то не припомню их. Сейчас, погодите, я посмотрю...'
Пауза, он делает запрос в базу данных. Затем:
'Да, в самом деле, были такие. Но, хоть убейте, не могу их вспомнить. Наверное, они были очень неприметными, тихонями. Вы хоть представляете, со сколькими детьми мне приходится работать в течение года...'
Вот и все.
Так, а что дальше? В смысле - дальше в прошлое.
Как явствовало из досье, Аня была сиротой. Шесть лет назад ее родители погибли в автокатастрофе. Родственники отказались брать на себя заботу о двенадцатилетней девочке, и она была помещена в Хрисовоздвиженскую школу-интернат номер восемнадцать. Спустя три года ее перевели в Николайбург. Причина перевода - обычная перетасовка учеников. Распространенная на Новороссии практика: самых одаренных берут в столицу, а отстающих отправляют в провинцию.
Интересно, что случится, если я позвоню в Христовоздвиженск и спрошу у руководства интерната об их бывшей воспитаннице Ане Кореевой? Возможно, ответ будет такой:
'Да, у нас действительно училась эта девочка. Но мы помним ее смутно. (Понимай, как 'совсем не помним'.) Ничем, кроме хороших оценок, она не отличалась...'
А ее предполагаемые родственники? Не скажут ли они, что не поддерживали особо близких отношений с Аниными родителями и вообще вроде бы не припомнят, что у тех была дочь? Или удивленно скажут:
'А мы-то думали, что Аня погибла вместе с ними...'
Что касается Саши Киселева, то он, по нашим данным, был из неблагополучной семьи. Отец - безработный алкоголик, мать - проститутка и наркоманка. Два с половиной года назад их лишили родительских прав, а парня усыновила пожилая бездетная чета. Вот вопрос: если разыскать его прежних родителей и спросить о Саше, вспомнят ли они, что когда-то у них был сын?..
Теперь Вейдер-Иванов. В графе 'отец' стоит прочерк - его мать была одиночка. Когда Сергею исполнилось пятнадцать, она вышла замуж за вдовца с двумя детьми, владельца арктической фермы по разведению моржей. То ли парень не вписался в новую семью, то ли не захотел жить в Заполярье, но вскоре он переселился к своей прабабушке, уже давно впавшей в старческий маразм. Старушка вряд ли годилась ему в опекуны, скорее, это он заботился о ней, но по сему поводу никто не проявлял беспокойства. Сергей не бродяжничал, не якшался с уличной шпаной, не попадался на кражах или приеме наркотиков; он был серьезным и самостоятельным юношей, досрочно закончил школу, учился в университете, хорошо зарабатывал как кибер, обеспечивал себя и свою прабабушку - короче, с ним все было в порядке.
У Компактова с Ворушинским были другие истории, но сходные в одном - они тоже не жили со своими родителями. К тому же всех пятерых объединяло еще и то обстоятельство, что два или три года назад они поменяли место жительства и учебы. Вот так-так!...
'Проклятье! - думал я, тупо уставившись на экран терминала. - Как же мы раньше не обратили внимание?.. Впрочем, раньше мы знали только о троих и не выделяли их из общей массы ближайших соратников цесаревича. Не было ничего странного в том, что среди двух десятков ребят - одна девочка- сирота, какой-то паренек из неблагополучной семьи, а другой не живет с матерью. Но ведь три недели назад многое прояснилось, а мы до сих пор оставались слепы. Слишком уж увлеклись переговорами с Павлом и забыли обо всем остальном...'
Мои размышления прервал звонок в дверь (кабинет был звукоизолирован), а затем из интеркома раздался голос Анн-Мари:
- Стив, ты здесь? Почему заперся?
Я торопливо извлек из считывающего устройства диск Шелестова, спрятал его в карман и лишь тогда впустил Анн-Мари в комнату.
- А Рейчел даже не знала, что ты вернулся, - сказала она с порога. - Ты проскользнул мимо нее как мышь.
- Я просто решил не мешать ей, - ответил я, вновь запирая дверь. - Олег еще не ушел?
- Нет. Судя по всему, он окопался у нас до позднего вечера. Кстати, забыла тебе сказать, что утром мне звонила его мать. Мы мило поговорили, и намекнула, что в ближайшее время они собираются пригласить нас на ужин. Видно, хотят познакомиться с потенциальными... как это здесь называется?.. сватами, кажется. - Анн-Мари улыбнулась, но, не получив улыбки в ответ, внимательно посмотрела мне в глаза. - Ты чем-то взволнован? Что случилось?
Рассказывать ей о своей встрече с альвом и о полученной от него информации я не имел права. Зато вполне мог поделиться своими выводами, основанными на доступных ей материалах.
- Я только что просматривал досье на нашу 'великолепную пятерку' Корееву, Иванова, Киселева, Ворушинского и Компактова. И обнаружил кое-какие факты, которые по отдельности ничего не значат, но в комплексе... А впрочем, сама посмотри.
Анн-Мари понадобилось лишь несколько минут, чтобы во всем разобраться.
- Боже правый! Ведь это похоже... это очень похоже на тщательно разработанные легенды!
- Вот именно.
Она вопросительно взглянула на меня:
- Ты думаешь, эти ребята тоже агенты?
