судеб, несмотря на тесный круг населения подземелий, редко пересекались.
Кассандра работала в штабе, допрашивала пленных, организовывала курсы обучения языку пришельцев, проводила лекции, рассказывая партизанам о Ханкаре, преподавала в школе. Кирилл же работал на поверхности, 'ходил на хара' со своей группой. Снегир?в искал повода, чтобы увидеть девушку, чтобы ещ? раз заглянуть в е? глубокие и т?мные, будто колодцы, глаза. Он даже записался на курсы ханкарского языка. Но Кассандра была там деловита и суха, и подступиться к ней было невозможно. Да и кто он ей, чтобы рассчитывать на что-то? Случайный встречный, который однажды помог ей добраться из Екатеринбурга в Резерв.
Впрочем, не совсем даже случайный встречный, и это ещ? хуже, потому что тогда он обманул е? и Антона. Такие вот дела...
Но Кассандра ещ? не подошла. Не подош?л ещ? и Сабуров. И никто ещ? не подош?л, кроме Славки Христанова по прозвищу Христаня, одиноко чистившего свой 'калашник'
за столом. 'Красный уголок', равно как и все прочие помещения партизанской базы, отделан был наскоро, но тщательно. Холодные каменные стены закрыты фанерой, пробиты вентиляционные каналы, поставлены обогреватели, проведена электропроводка от небольшой стационарной электростанции, смонтированной на нижних ярусах базы. Половину помещения занимали грубо сколоченные столы и стулья, другая половина была свободна здесь по вечерам Ира Лукьянова устраивала танцы -вс?-таки люди везде остаются людьми, даже забитые инопланетными пришельцами в глубокие подземелья.
- Привет, командор, - Кирилл хлопнул Христаню по плечу.
- Здорово, командор, - в тон ему отозвался Славка, проглядывая на просвет автоматный ствол.
Кирилл в который раз, разглядывая Христаню, удивился, насколько внешность человека может быть обманчивой. Вот Славка - цыплячья шея, всколоченные русые волосики на голове, огромные оттопыренные уши, конопушки на носу и вечно воспал?нные, лиш?нные ресниц глаза. Лох и лох. Лопух лопухом. Невозможно поверить, что именно вот этот вот 'лопух' во время последней ханкарской облавы на Пещеры умудрился под самым носом 'горбатых' завалить взрывами три штольни, лишив тех возможности зайти базовому отряду партизан в тыл. А сам, оставшись вместе со своей группой на поверхности, атаковал боевые порядки ханкарцев, обратил в бегство не менее полутысячи 'горбатых', вырвался из кольца, захватил и разн?с в пух и прах 'замок' шестого Харата Оранжевых Сынов, совершил беспримерный по своей отчаянности рейд за границы Зоны Отчуждения, по тылам ханкарцев, чуть было не овладел 'птеродактилем' и в конце концов, освободив крупный невольничий лагерь на каменоломнях, вышел-таки к скрытым штольням Пещер, где с радостью был встречен охранными 'секретами' сабуровцев. После этого Ф?дор Ф? дорович утвердил Славку в должности командира разведбата.
Над Славкой подшучивали, сравнивая его фамилию с именами ханкарцев 'Есть что-то общее, а? может ты, Славка, шпион ханкарский? агент, так сказать, Христан!' Но Христаня не обижался. Он и сам был - палец в рот не клади. Вечно был он напичкан по самые оттопыренные свои уши всеразличными новостями из-за Зоны Отчуждения, слухами, сплетнями. Отличить з?рна от плевел в его рассказах было просто невозможно, да никто и не пытался разведка есть разведка, ей виднее.
- Вот у нас был Резерв, - рассуждал Христаня, собирая автомат. Пять-шесть тысяч народу - не больше. Половина погибла, часть разбежалась, а остальные - вон они, все тут. Так?
- Так, - подтвердил Кирилл, глядя, как ловко управляется комразведкой с 'калашником'. - Только у нас теперь пришлого народа даже больше, чем 'старичков'
с Резерва. Посчитай, сколько невольников из каменоломен присоединилось, сколько бездомных да беженцев из других мест...
- Я к тому и говорю, - энергично закивал Христаня головой. - Сейчас у нас тыщи три народа, не меньше. А вот в Сибири 'горбатые' разнесли Красноярск подчистую.
Как и Резерв наш. Прикинь - целый город! Там же только городского населения не меньше, наверное, миллиона. А ещ? пригороды. Прикидываешь?!
- А что Красноярск? - пожал Снегир?в плечами. - В Китае вон, в Японии вс? полыхает. Сколько миллиардов?
- Да! Вот и я говорю - это ж сколько там сейчас таких отрядов, как наш, образуется. Как грибы растут! Ладно Китай там, Япония - они далеко, но наши-то рядом. Понял, к чему я?
- Понял, - сказал Кирилл хмуро. - Как не понять.
Он вдруг вспомнил ненавидящие глаза женщины и крик е?: 'Отверги! Отверги! Будьте вы прокляты!' И вспомнил разговор с Сабуровым, который состоялся сразу после возвращения с операции. Закончив доклад о 'проделанной работе', Кирилл рассказал и о колонне невольников. 'Почему, Ф?дор Ф?дорович? Ведь мы же освободили их!
Почему они глядели на нас, как на бандитов?'
'А ты, видно, Кирилл, привык быть освободителем?' - спросил вдруг Сабуров, зло сощурив серые свои глаза с сумасшедшинкой. Кирилл даже растерялся. Да, привык.
Конечно привык. А разве не освободители мы для них, когда их гонят в ханкарскую неволю, к ч?рту на кулички?!
'А теперь вот отвыкай! - зло и ж?стко сказал Сабуров. - Понял? Теперь ты не освободитель для них, а отверг - отверженный и отвергающий'.
'Да почему, Ф?дор Ф?дорович? Почему? Раньше мы освобождали других невольников, и они переходили на нашу сторону. Что же теперь изменилось?'
'Ты видел, Кирилл, Зону Отчуждения? Конечно, видел. Больше, чем я, видел.
Порушенные пос?лки, деревни, даже некоторые небольшие города. Невольничьи лагеря и каменоломни, где добывают на сво?м горбу рабы двадцатого века камень для строительства 'замков' новоиспеч?нным хозяевам планеты. И ханкарские облавы, и вечное кружение 'птеродактилей' над головой... Так вот, все прежние освобожд?нные нами невольники были из жителей этой самой Зоны - оставшиеся в живых погорельцы разрушенных поселений. Нынче источник этот рабсилы, как видно иссяк, и пошли этапы из-за кордона. А что за кордоном Зоны, ты знаешь? А за кордоном Зоны тишина и благодать. За кордоном Ханкар - старший брат и благодетель для всех землян - помог справиться с мафиозным путчем, наладил экономику, покончил с преступностью, дал людям работу и уверенность в завтрашнем дне. И по телевизорам своим люди за кордоном не видят невольничьи лагеря, не видят этапы, бредущие по дорогам, а видят бесчинствующих бандитов, отвергающих добрые намерения старших братьев по разуму, сжигающих деревни, уничтожающих города. И диктор - наш диктор, землянин, русский - по телевизору говорит:
глядите, что делают бандиты из Пещер. Не дай Бог попасть вам в лапы этих бандитов, этих преступников-недобитков. Именно из-за них, вещает диктор, вынуждены ханкарцы-благодетели устраивать Зоны Отчуждения, держать на планете свои боевые силы, а в городах - военное положение... Да что я тебе, как маленькому, растолковываю здесь?! Уйди, чтоб глаза мои тебя не видели...'
'Нет, погоди, Ф?дор Ф?дорович. Хорошо, убедил. Но зачем же тогда вс? это? Зачем мы гни?м в подземельях этих ч?ртовых? 'На хара ходим' зачем? Жизнью каждый день рискуем? Детей вот сызмальства убийству учим? Зачем, если людям это не нужно?
Может быть мы и вправду, сами того не заметив, превратились в обыкновенных бандитов?'
'Заметь, Кирилл, бандитами нас называет пропаганда проханкарская, а люди называют нас отвергами. Слышишь разницу? Что касается вопроса зачем?.. А за тем, что не нравится мне (и тебе тоже не нравится), когда в небе 'птеродактили'
кружат. Чего ради? Это наше небо, не их. НАШЕ!.. И пока они будут кружить, будут расти и Зоны Отчуждения. Расти и умножаться, пока вся Земля не станет такой зоной'.
***
...Потихоньку тем временем начали собираться остальные. Подош?л дед Филиппыч - невысокий невыразительный педантичный старик с седым ?жиком волос и старческими бесцветными глазами. Спокойный и флегматичный, он как обычно уселся в самом углу комнаты, достал кисет с табаком и бумагу и принялся лихо заворачивать 'козью ножку' в прокуренных ж?лтых пальцах. Никаких сигарет он не признавал, только самосад, от которого у непривычного человека выступали на глазах сл?зы, а горло начинал раздирать мучительный кашель. Наверное, только это могло хоть как-то вывести Филиппыча из пучины безмерного флегматизма - он тогда хлопал посиневшего 'экспериментатора' по спине, добродушно хихикал и начинал рассказывать, что это ещ? ничего, а вот какой табак он сам у себя выращивал в деревне до Явления - 'страсть какой, м?ртвого можно поднять, вот какой табак!' Педантичный Филиппыч заведовал
