других подобных, в которых мелкие бизнесмены обычно перевозят свои товары, эта машина подалась задом ко второму подъезду. Задние двери были чуть приоткрыты, для рывка оперативников, приготовившихся брать преступника. Из передней двери спокойно вышел Петр и направился в подъезд, можно было подумать, что он товар к себе домой привез.
Он поднялся по ступенькам и подошел к дверям тридцать шестой квартиры. Постоял прислушиваясь к тому, что делалось за дверью. Услышал детские голоса и посмотрел на номер двери: все правильно, она. Позвонил. Послышались легкие, шаркающие шаги, и спокойный женский голос спросил:
— Кто?
— Милиция, — ответил Щеткин. И снова услышал шаги, но теперь удаляющиеся. Он снова нажал на звонок. Шаги теперь были тяжелые. Дверь открыл рослый мужчина.
— Чего надо? — рыкнул он. — Надоели уже! Чего милиции опять надо? Я уже говорил…
— Что вы и кому говорили, я не знаю, а здесь — уголовный розыск, — Петр показал ему красное удостоверение. — А будете рявкать, сейчас позову «собровцев», вон они — в машине. Быстро отвечать: чья квартира?
— Моя, — ничуть не испугался рослый мужик, загораживая собой проход в квартиру. — Уже были, я и документы показывал, и объяснял, что купил ее у… этого, которого потом убили. Чего еще надо?
— Не, ты, мужик, не понял, о чем я говорю. Повторяю, я не знаю, кому ты и что рассказывал, может, дворнику. А я — из МУРа, и будешь мозги мне полоскать, отправишься со мной, там для тебя место приготовлено.
— Чего?! — ощерился тот, но Петра это не испугало.
— Ребятки! — крикнул он в сторону подъезда. — Двое-трое покажитесь, а то мужик не понимает. Может, он и есть похититель детей?
Через миг в подъезд ворвались трое вооруженных, в броне, парней и буквально отбросили мужика внутрь квартиры. Один из них быстро заглянул в обе комнаты, где увидел испуганную женщину и двоих детишек, и вышел в коридор.
— Там никого, женщина и дети.
— Хорошо, — сказал Петр, — пока свободны, я поговорю сам… Вставай, мужик и предъявляй все документы. Свои, на владение и прочее. Иди на кухню… И женщины этой документы, все показывай. А в этой квартире, по нашим сведениям, проживали отец и сын, оба — убийцы, только один уже на том свете, а папаша недавно вернулся из колонии. Показывай, показывай, и говори, что про них знаешь. И не томи, а то мне некогда, отправимся разговаривать на Петровку.
— Рита! — сипло крикнул мужик. — Принеси документы и паспорта, они в шкафу.
Довольно-таки миловидная женщина принесла требуемое, отошла к дверям, чтобы видеть и что на кухне происходит, и что в комнате, где остались дети. Проходя по коридору, Петр тоже заглянул в обе комнаты и увидел совсем маленьких детей в возрасте от трех до четырех лет. Никого, похожего на Ваську, не было. Но это еще ни о чем не говорило. А эти вполне могли быть сообщниками Рогова.
— Ну-ка, давай сюда… — Он внимательно просмотрел паспорта.
Муж и жена Сивцовы, приехали в Москву из Тамбова. Дети, судя по записи в паспорте матери, родились уже в Москве. А вот и документы на владение жилплощадью. Договор о купле-продаже… Квитанции квартплаты… Все нормально, вроде бы. Но Петр, ознакомившись бегло, вернулся к началу и положил перед собой договор. Краем газа заметил, как словно бы занервничал Сивцов. Стал переминаться с ноги на ногу, взглядом отослал из кухни жену, начал проявлять нетерпение, как бы торопя действия сыщика.
А Щеткин не торопился. Внимательно еще раз перечитал договор и начал изучать подписи и печати. Что-то беспокоило. Пригляделся: ну да, конечно, печать-то, похоже, «произведена» на Старом Арбате, где всякую туфту, в том числе и прокурорское удостоверение Антона Плетнева, выдают за подлинник. А потом говорят: это шутка. И вот тут, наверняка, тоже шутка. На печати должна быть фамилия нотариуса, а здесь нечто, напоминающее расплющенного цыпленка-табака. На идиота рассчитано, ясное дело.
— Так, — сказал Петр, — сейчас вызову сюда эксперта-криминалиста, и проверим подлинность документа. Это — раз. И узнаем, в какой нотариальной конторе заключали сделку. Там запись должна храниться. Это будет два. — Он взялся за трубку телефона. — А ты сядь, Сивцов, и рассказывай, перед кем ты отчитывался? Кто сюда заходил? Когда? Быстро!
— Заходил тут мужик… Говорил, что хозяин. Я показал, объяснил, он ушел, сказал, потом зайдет уточнить. Я, получается, у его сына купил. Регистрация была, а прописки не было, вот мы и… А потом жена родила одного, другого…
— Как он выглядел и куда ушел, говорил?
— Ну… — неохотно ответил Сивцов, — сказал, что пока на даче перекантуется, где-то по Дмитровскому шоссе, а там и разберется, как это его Вовка продал квартиру без согласия родителя. Не может, мол, того быть. Но ему сейчас некогда, а вот потом… Но больше не появлялся.
— Так, когда приходил?
— А неделю назад.
Петр прикинул: так оно в принципе и должно было быть. Освободился две недели назад, пока опомнился, пока доехал… Неделю за Антоном следил, вот и сходится.
— По поводу сына чего спрашивал?
— Ну… — опять помедлил Сивцов. — Как он погиб, отчего…А мы-то откуда знали? Соседи говорили, что он с приятелем тут чего-то натворил, женщину убили, а перед этим… того… Их вроде судили, да отпустили, а потом приехал муж, отыскал их и… тоже того…
— Как же ты не знаешь, это ж при тебе было! — уверенно заявил Щеткин.
— Нет, — словно испугался этот здоровый мужик. — Мы после переехали.
— После убийства, что ль?
— Ну… — мужик кивнул и сам обомлел, а Петру только это признание и требовалось. «Ну, тупой! — подумал он. — Однако при деньгах, и сам, будто разбойник…»
— Как же ты у него купил квартиру, если его уже, как ты говоришь, того?
— Не, я не так сказал, — заторопился тот.
— Все ты правильно сказал, а про остальное просто врешь. Но лично мне твои признания не нужны, это не по моей части.
Сивцов облегченно вздохнул, но Щеткин продолжил:
— Это дело не «убойного» отдела МУРа, а ОБЭП, отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Я так понимаю, дал ты взятку местным чиновникам, или за тебя кто-то хорошо похлопотал, продали тебе бесхозную квартиру, у которой один хозяин — покойник, а второму — сидеть и сидеть еще добрый десяток лет. Только ты не знал, что его освободят досрочно, и проживал себе спокойно. А тут такой конфуз: вернулся хозяин и за старое принялся. Двойное убийство, похищение ребенка. Если удастся скрыться, он и тебя — следующим на очередь поставит, с твоими мальцами и бабой… В общем, с тобой я все понял. А он не говорил, где конкретно находится его дача?
— Нет, он ушел злой.
— Как выглядел?
— В сером таком костюме, куртке, плохо бритый, почти лысый. Оскал волчий… Но крутой, видно, мужик, из таких, что не за словом в карман лезут, а за ножом. Чего еще, не знаю.
«Ишь, как складно сказал! — удивился Петр. — А что ж дурак такой? С липовыми документами на что надеется? На взятки?».
— Говорил, будто рычал! — крикнула из комнаты женщина, она все слышала. — И на меня злобно косился…
— Да ладно тебе, — огрызнулся Сивцов, — им только и дела, как на тебя коситься… Совсем баба… того…
— У тебя все, Сивцов, того. Ты и сам, я вижу, того. Ладно, пусть с тобой разбираются те, кому это положено. Между прочим, женщина, мать такого же ребенка, как у тебя, была зверски изнасилована и убита в одной из этих комнат, это тебе просто для сведения, о чем вам соседи наверняка не рассказывали.
Выходя, он увидел испуганные глаза женщины, прижимавшей к себе двоих детишек.
«Черт его знает, что делать, — сказал себе Петр, выходя на лестничную площадку. — Явное
