Слияние истерзанных сердец

Ник решил защищать ее, чего бы это ему ни стоило. Значит, они теперь хотят добраться до нее… В Лондоне он точно узнал, что Томазина не принимала участия в опытах своей матери. Она даже разгромила кладовую Лавинии. Еще не успело остыть тело матери, как она все разорвала и разбила. Как жаль, что она не сожгла книгу Лавинии!

Ник положил свою драгоценную ношу на кровать и осмотрелся. Комод был сдвинут в сторону. Значит, любой мог войти и выйти.

Неужели ее хотели заставить броситься с балкона, пока она была под действием зелья? Ник попытался вспомнить, что там по описанию должно быть. Видения. Возможен даже смертельный исход. Неужели кому-то понадобилось, чтобы она, вообразив, будто летит, разбилась насмерть? Или чтобы привыкла к яду? Так или иначе, но зачем было ее убивать?! Ник боялся не угадать врага Томазины, поэтому решил забрать ее к себе ради ее безопасности. У него в доме до нее никто не доберется!

Ник нашел шаль, завернул в нее Томазину и понес вниз. Пока он добрался до деревни, из церкви вернулись его мать и Иокаста. Томазина к тому времени уже лежала в постели, а Ник наливал себе крепкого эля.

– Наконец-то ты вернулся, – сказала Марджори.

Иокаста бросилась ему на шею, крича, что в церкви впервые были все от мала до велика.

– Господин Фейн чуть в обморок не упал!

– Жаль, что ты поздно вернулся, – заметила Марджори. – Томазины в церкви не было. Наверное, она уехала из Кэтшолма.

– Да?

– Она собиралась. И даже попрощалась со мной вчера.

Ник отпустил дочь.

– Пойди посмотри, не снесли ли курочки еще яичек.

Марджори перепугалась.

– С ней что-то случилось? – шепотом спросила она, когда Иокаста ушла.

– Садись, мама. – Он подвинул ей лучшее кресло, после чего коротко рассказал, в каком состоянии он нашел Томазину. – Я принес ее к нам. Она спит наверху. Кто-то попытался… уж не знаю что.

– Но она хотела уехать до твоего возвращения, потому что не рассчитывала на твое хорошее отношение к ней.

Ник моргнул и ничего не ответил.

– Кому, скажи на милость, нужна ее смерть. Мы должны это узнать.

– Кому – это понятно. Слишком много тайн стало ей известно, о которых в Кэтшолме не хотели бы говорить.

– Ты имеешь в виду то, что миссис Фрэнси выпалила, рассердившись на Майлса Лэтама? Томазина мне рассказала. А миссис Констанс, оказывается, обо всем знала раньше, даже до письма.

– Томазина его нашла?

– Нет. Миссис Фрэнси нашла.

Марджори рассказала Нику обо всем, чего он еще не знал.

– Значит, Фрэнси нашла письмо Лавинии. Интересно…

Марджори поднялась, подошла к сыну и взяла его руки в свои.

– Ты думаешь, это миссис Фрэнси?..

– Не знаю. Она зачем-то отослала меня в Лондон. Хотела удостовериться, что Лавиния умерла. Но ведь никто же в этом не сомневался!

– Зря съездил?

– Не совсем.

Теперь он знал Томазину гораздо лучше – благодаря юной дочке аптекаря.

Сначала Томазина не поняла, где она. Какие-то звуки проникали в ее затуманенное сознание. Вот петух. Потом копыта лошади. Телега. Гуси. Детский плач. Пес. Она подскочила и села в постели. Она в Гордиче. А как она тут оказалась?

– Выпьешь ячменного отвара?

Томазина повернула голову, отчего она тут же закружилась, и увидела Ника, державшего в руках кружку.

– Ячменного отвара? – переспросила она.

– Матушка рассказывала, что ты ей всегда помогала варить похлебку, когда была маленькой. Собирала ячмень, варила его и добавляла все, что было под рукой. Это то же самое, только с медом. Тебе нужны силы.

Томазина отпила, не понимая, почему Ник сидит возле ее кровати, да еще не сводит с нее глаз.

– Я помню. Если ячменный отвар подержать, то из него получится пиво. – У нее заболела голова и сердце застучало так, словно она долго бежала. – Я болела?

– Вроде того. Матушка сейчас принесет тебе хлеб с сыром.