– Хачик старается. Но из мороженой баранины, которую привозит в рефрижераторе Семен Максимович, не тот вкус.
– Что же Гусянов не заведет отару, как Куделькин?
– Говорит, нет смысла. Оно и в самом деле так. Стоимость шашлыков, что из свежего мяса, что из мороженого, одинаковая. Даже с каждым месяцем дорожает…
Бирюков проговорил с Лизой Удалой больше часа. За это время следователь Лимакин узнал у жены Куделькина – невысокой настороженной брюнетки, что Богдан среди ночи уехал на своем «Москвиче» в Новосибирск за какой-то шестерней для комбайна. Вернуться домой обещал лишь после того, как раздобудет эту деталь. У Голубева результат оказался вообще нулевым. Сколько он ни стучал в металлические ворота, из «Белого дома» никто не вышел. Оттуда доносился только отрывистый лай, судя по трубному голосу, породистого дога, которого Слава мысленно окрестил собакой Баскервилей.
– Интересно, куда это господа Гусяновы подевались?.. – будто сам себя спросил Бирюков.
Голубев вздохнул:
– Знаешь, Игнатьич, мне показалось, что в одном из окон второго этажа через щелку между шторами за мной кто-то наблюдал. Не могу этого утверждать, но чувствовал на себе пристальный взгляд.
– Придется проверить твою интуицию… – Бирюков, задумавшись, помолчал. – Переночуй, Слава, у Егора Захаровича и завтра утром попробуй узнать у наших понятых, о каком серьезном деле они говорили в таверне с Владимиром Гусяновым. После этого познакомься с бритоголовым сватом кузнеца. Он приехал сюда совместить юбилей родственника с охотой на лугах. Ну и, разумеется, дождись появления в Раздольном Семена Максимовича и Богдана Куделькина. Дальше действуй в зависимости от складывающихся обстоятельств.
– Лизу Удалую можно пощупать?
Бирюков улыбнулся:
– Боюсь, Славочка, что она набьет тебе на лбу шишку покрупнее, чем Замотаев за стогом набил Упадышеву.
– Игнатьич, я ж не в прямом смысле, – засмеялся Голубев. – Имею в виду, официально побеседовать с ней можно, если возникнут вопросы?
– Побеседуй. Однако без особой необходимости язык с Лизой не чеши…
В сгустившихся сумерках село мирно отходило ко сну. Хозяйки перестали бренчать ведрами. Смолкла накормленная и напоенная скотина. Утихла пляска во дворе Ефима Одинеки, но гулянье по традиции продолжалось шумно. В ярко освещенном доме с распахнутыми настежь окнами многоголосый слаженный хор дружно тянул мелодию незабываемой народной песни:
Глава VII
На рассвете Голубеву приснился странный сон. Сидит будто он в скрадке возле засохшей березы на берегу Долгого озера, а вокруг пьяные охотники, опережая друг друга, лупят по летающим уткам пробками из бутылок, брызгающих густой, как вата, пеной. Проснувшись, Слава открыл глаза и прислушался. С лугов доносились приглушенные расстоянием ружейные выстрелы, похожие и впрямь на хлопки пластмассовых пробок, вылетающих из откупоренных бутылок шампанского. Во дворе испуганно закудахтали куры. Послышался ворчливый голос Егора Захаровича:
– Куда вы, окаянные, под ноги лезете… Кыш-ш, проказницы!..
Быстро одевшись, Голубев вышел на крыльцо и прищурился от яркого утреннего солнца. Посреди двора на круглой чугунной печке с короткой трубой тихонько дребезжал крышкой закипающий чайник. Старик осторожно поднял его и обернулся к Голубеву:
– Выспался?.. Умывайся под рукомойником да – к столу. Пожуем сваренную утку с хлебушком. Чайку, настоенного на шиповнике, с сахарком пошвыркаем.
В конце завтрака, за чаем, Слава спросил старика:
– Не слышали, не вернулся ночью в свой дворец Семен Максимович?
Тот отрицательно повел головой:
– Железные ворота не скрипели. Стало быть, еще не приехал домой Капелька. «Москвичонка» Богдана Куделькина тоже не слышно было.
– А Упадышева с Замотаевым где можно разыскать?
Егор Захарович посмотрел в окно. Усмехнувшись в седую бороду, сказал:
– Вон, за усадьбой Ефима Одинеки, на лавочке возле Кешиной избы, закадычные дружки посиживают. Видать, соображают, где бы сподручнее опохмелиться.
Голубев, обжигаясь, торопливо допил стакан душистого чая и, поблагодарив гостеприимного Егора Захаровича за плотный завтрак, направился к друзьям. Поздоровавшись с ними, присел на край лавочки и начал разговор с беспроигрышного вопроса:
– Ну, как после вчерашнего, мужики?..
– Я-то ничего, а Кеша набрался, – с неизменным прононсом ответил Замотаев.
– Не преувеличивай, Гриня, – обидчиво возразил Упадышев. – По пути до дому ни разу не упал.
– Зато качался, как ванька-встанька.
– Это меня сват Ефима Иваныча накачал.
– Бритоголовый? – уточнил Слава.
– Ну, вылитый Фантомас. Но очень компанейский дядя. Не успеешь закусить, он уже следующую рюмаху
