тридцать процентов сданного зерна забирает элеватор, десять процентов – на анализы и прочие усушки- утруски. Железнодорожный тариф вздули до миллиона семисот тысяч. А там – федеральные и местные налоги: подоходный, дорожный, земельный, пожарный… Короче, не ввели пока еще побор на дым и на воздух.
– Словом, за все платите?
– Пл
– Концы-то с концами хоть сходятся?
– Пока свожу. Андрей Удалой у меня надежный партнер да пятеро еще крепких пенсионеров со своей приватизированной техникой каждую страду от зари до зари помогают. Однако с шашлычной пришлось расстаться. Понял, что после конфликта с надменным контролером штрафной прессинг не одолеть. Продал Гусянову. Он с первого года ко мне подкатывался, дескать, зачем тебе, Богдан Афанасьевич, лишняя обуза…
– Не Гусянов ли натравливал на вас контролеров?
– Может, и он, однако, не пойман – не вор.
– А таверну теперь как проверяют?
– Никак. У Семена Максимовича с районным руководством такая дружба, что никакой контролер не посмеет его обидеть. Он и налоги платит символические, и отчетность по акционерному обществу по- прежнему дутую гонит.
– Что-то не могу понять Гусянова… – Голубев недолго подумал. – Кто он: председатель акционерного общества или вольный предприниматель?
– И то, и другое. В Раздольном – председатель «Светлого пути», а на стороне – хозяин «Темного царства».
– Теневик, значит?
– Легальный. В соседнем колхозе по-прежнему арендует землю. Только обрабатывают ее теперь не наши крестьяне, а тамошние колхозники. В Кузнецке под акционерной вывеской «Светлый путь» содержит частный магазин. В чей карман уходит из того магазина выручка, известно одному Семену Максимовичу.
– И все сходит ему с рук?
– Если при жестком партийном контроле сходило, то теперь при полной бесконтрольности – тем более.
– И акционеры на него не жалуются?
– Куда?.. Нынче весной я пробовал решить фермерские проблемы через высокие инстанции. Написал короткие, но аргументированные письма и разослал их по адресам: от губернатора до Президента. Дополнительно отправил аналогичные послания руководителям всех думских фракций. Ну и что?.. Гробовое молчание. Откликнулся только лидер ЛДПР. Да и тот не сам, а его новосибирский представитель прислал толстую пачку газет с большим портретом своего вождя и набранным крупными буквами афоризмом «Мы поднимем Россию с колен!». В короткой сопроводиловке сообщалось, что в настоящее время ЛДПР занята решением серьезных государственных проблем. Когда эти проблемы будут решены, тогда, мол, займемся вашим вопросом. И просьба: распространить присланные газеты среди односельчан. Ну, не насмешка ли?.. Короче, затолкал я эту макулатуру в печку и спалил.
Слава улыбнулся:
– Вот дела…
– Как сажа бела, – с усмешкой добавил Куделькин.
– Интересно, зачем Гусянов такой роскошный дворец себе отгрохал?
– Чтобы показать, что из грязи выбился в князи.
– Но это же бессмыслица.
– Как сказать… Вспомните хотя бы по картинам, какие дворцы раньше дворяне содержали в селах.
– У дворян было полно челяди, которая обслуживала их. А здесь, чтобы поддержать в такой хоромине элементарную чистоту, хозяйке надо ежедневно пластаться до соленого пота.
– Анна Сергеевна не пластается. Она любит телевизор смотреть и, лежа на мягком диване, книжечки почитывать. Семен Максимович содержит домработницу и дворового мужика.
– Из местных?
– Нет, со стороны привез.
– Ну, Гусянов… Прямо-таки «новый русский».
– Вернее, старый прохиндей.
– У него в доме есть телефон?
– Сотовый есть.
– А в таверне чья «радиотрубка»?
– Его же. У меня на такую роскошь денег не хватает.
Голубев рассказал о странном поведении четы Гусяновых и попросил Куделькина высказать по этому поводу свое мнение. Тот, прежде чем ответить, долго думал, затягивался сигаретой. Наконец со вздохом проговорил:
– Чувствует кошка, чье сало съела.
