– Не обижайся, Танечка. Я не думал, что так получится.
– Думать надо было мне. Давно ведь не школьница. Могла бы, кукла, сообразить, что ты умышленно затянул с доверенностью и не бескорыстно заявился среди ночи с бутылкой коньяка.
– Не сочиняй, чего не было.
– А ты не увиливай от правды.
– Геннадий сейчас дома?
– К сожалению, забрал свои вещи и ушел.
– Куда?
– Не знаю.
– Наверняка нашел пассию в Новосибирске.
– Какой же ты… – Татьяна Борисовна поморщилась. – Как та свекровка, которая снохе не верит.
– Прости, коль не по вкусу брякнул. Если Потехин станет донимать ревностью или еще чем-то досаждать, скажи мне. Я быстро с ним разберусь.
– Как?
– Его просто не станет.
– Неужели наймешь киллера?
– Ну, вот додумалась… – Мамаев на секунду замялся. – Просто заставлю уехать в любимую Японию.
Жемчугова с прищуром уставилась в глаза адвоката:
– Вениамин Федотович, не вздумай этого делать. В любом поединке с тобой Потехин выйдет победителем. Говорю без преувеличения. Его словно Бог бережет.
– На Бога надейся, да сам не плошай.
– Геннадий не оплошает.
Мамаев поднялся со стула. Собираясь уходить, будто из ревности усмехнулся:
– Не переживай, Танечка. Оставлю я твоего Геннадия в покое.
В разговоре с Мамаевым Жемчугова интуитивно почувствовала недоброе. Особенно встревожила фраза адвоката: «Его просто не станет». Хотя Мамаев и сказал, что заставит Потехина уехать в Японию, но замышлял он наверняка физическое устранение и, опрометчиво проговорившись, вывернулся вроде бы безобидной отговоркой.
Татьяна Борисовна, торопливо листая телефонный справочник, стала звонить по гостиницам. Отыскала она Геннадия Никифоровича в гостинице «Обь», однако разговора с ним по существу не получилось. На следующий же день Потехин будто исчез из Новосибирска.
Утром семнадцатого августа все средства массовой информации затрубили о девальвации рубля в связи с постигшим Россию кризисом. На вторые сутки после этого к Жемчуговой в кабинет зашел Мамаев. Поздоровавшись, весело спросил:
– Ну, что, Татьяна Борисовна, спас я тебя от банкротства?
– Спас, Вениамин Федотович, спасибо, – сдержанно ответила Жемчугова.
– Из спасиба шубу не сошьешь…
– Говори прямо: сколько заплатить за подсказку?
– Оскорбляешь… – Мамаев театрально вздохнул. – Есть хорошее предложение…
– Какое?
– Давай вечерком закатимся ко мне на дачу и обмоем успех, которым мы одурачили бездарное правительство.
Татьяна Борисовна посмотрела в игривые глаза адвоката:
– Хватит того, что из-за тебя я уже умылась горючими слезами.
– Не принимай близко к сердцу пустяковые промашки.
– Ничего себе пустячок! Лишиться мужа…
– Нашла кого жалеть. Ты – хозяйка солидной фирмы. А кто Потехин?.. Заурядный «челнок».
– Не тебе об этом судить.
– Я и не сужу. Просто констатирую факт. Если боишься, что Геннадий вновь нас застукает, то зря. Он уже в Японии.
Жемчугова будто ослышалась:
– Где?..
– В Японии, – повторил Мамаев. – Семнадцатого вечером звонил мне из Токио и сказал, что не намерен возвращаться в одуревшую Россию.
– Тебе… звонил?.. – искренне удивилась Татьяна Борисовна. – Знаешь, дружок, ты ври, но не завирайся;
