окон. Под сенью этих громадин находилась уединенная обитель Терезы: та не хотела жить в многоквартирном доме - потому что люди, как известно, всегда желают друг другу зла, и кто-нибудь из соседей непременно ее сглазит.
Саймон подошел к воротам, скользнул взглядом по табличке и нажал на кнопку звонка, встав перед объективом видеокамеры. На табличке вспыхнула новая надпись: 'Добро пожаловать, Саймон!' Ворота раскрылись - и бесшумно захлопнулись за спиной, едва он оказался в небольшом темном дворике. Оставляя на тонком покрове снега черные следы, Саймон направился к крыльцу. Наверное, после 'Страстей в системе Раксы' до Терезы дошло, что он не просто эксцессер, а гениальный эксцессер! Она сумела понять, насколько велика разница между ним и остальными, - хорошо бы, и другие это поняли... Дверь гостеприимно распахнулась. В прихожей стоял уютный полумрак, персиковые стены приятно гармонировали с ковром на полу, который был на два тона светлее. Тереза утверждала, что все отделочные материалы у нее дома особенные, положительно заряженные, и потому надежно защищают ее от враждебной Вселенной.
Остановившись перед зеркалом, Саймон напустил на лицо значительное и пресыщенное выражение, поправил воротник куртки, потом шагнул к двери в коридор. Створки предупредительно разъехались в стороны. В следующую секунду все естество Саймона содрогнулось от беззвучного взрыва, прихожая завертелась, и он медленно осел на пол.
Перед тем как выйти из номера, Тина в последний раз проверила свою экипировку: коробка с компьютерными кристаллами, электронный фонендоскоп, пистолет, заряженный четырьмя капсулами со снотворным, парализатор. На ней был тергаронский противоударный костюм с перчатками, капюшоном и лицевым щитком (на тот случай, если придется проламывать стены) - с виду он мало чем отличался от зимних спортивных костюмов, и повышенного внимания Тина не привлекала.
- Наверное, на лыжах катались? Вы спортсменка? - обратился к ней в вагоне поезда присевший рядом мужчина. У него был похожий костюм, только не черный, а сине-оранжевый, с мигающей надписью 'Арбалет' на груди.
- Нет.
Она отвечала односложно, глядя мимо собеседника, и разговор вскоре угас.
Доехав до своей станции и поднявшись на поверхность, Тина обнаружила, что на улицах, несмотря на темноту, слишком много народу. Придется подождать - не стоит перепрыгивать через ограду Терезиного коттеджа на глазах у прохожих. Засунув руки в карманы, она неторопливо пошла вдоль канала, наблюдая, как крупные снежинки беззвучно исчезают в черной воде.
Сознание медленно возвращалось к Саймону. Он лежал на полу, лицом вниз, и чувствовал себя отвратительно: его тошнило, все мышцы ныли, тело сотрясала крупная дрожь. Что-то знакомое... Ага, два года назад, когда Вабер, склонный к грубым выходкам, выстрелил в него голгироловой капсулой, он пережил похожее состояние.
- Голгирол - бяка! - сказал тогда Вабер. - Он нейтрализует благословенный мейцан и превращает человека в желе. Ученые... изобрели его специально для того, чтобы портить жизнь нам, эксцессерам, - каждый должен убедиться в этом на собственном опыте!
Значит, голгирол. Эта чертова... Тереза Салкадо заманила его к себе домой и угостила капсулой... нейтрализатора! Чего-чего, а такой гадкой шутки Саймон от нее не ждал. Он застонал и попробовал сесть, но снова распластался на полу.
- Здравствуй, Саймон!
Услыхав этот голос, он в первый момент ощутил приступ дикого ужаса, а потом понял, что такого просто не может быть: Шидал остался в системе Раксы; здесь, на Ниаре, ему просто неоткуда взяться! За словами последовал удар в бок - не сильный, но болезненный.
- Прими сидячее положение и поздоровайся со мной.
Напрягая последние силы, Саймон сел и привалился спиной к стене. Терезина гостиная с белыми обоями, покрытыми вязью кудонских иероглифов. В углу поблескивает экран выключенного видеофона. Сама Тереза развалилась в своем любимом кресле. Выглядит неважно, как всегда перед новой операцией: синяки под запавшими глазами, расплывшееся изжелта-бледное лицо перекошено, бесформенное тело наводит на мысль о сыром перебродившем тесте, которое, того и гляди, полезет из кастрюли. Единственная неизменная составляющая ее облика - роскошные платиновые кудри разметались по спинке кресла, левое запястье прихвачено к подлокотнику наручниками. Посреди комнаты стоит желтокожий черноволосый шиайтианин и смотрит на Саймона с нехорошей усмешкой, а Шидала нигде нет. Значит, померещилось...
- Я в гриме, идиот! - рявкнул шиайтианин. - Твоими стараниями я приговорен к смертной казни, и теперь несколько сот агентов разыскивают меня, чтобы привести приговор в исполнение.
- Моими стараниями? - слабым голосом спросил Саймон. - Я-то здесь при чем? Неправильно обвинять других во всех своих неприятностях...
Эту фразу ему не раз приходилось слышать от учителей в школьные годы, и сейчас она показалась Саймону как нельзя более подходящей. Шидал в ответ грязно выругался по-манокарски и ударил его носком ботинка в солнечное сплетение. Саймон скорчился на полу, задыхаясь и всхлипывая.
- Неприятности у меня начались из-за твоего гениального фильма, ... прохвост! Я теперь изгой, я лишился имущества и общественного положения, мои жены опозорены, мой сын будет принадлежать не к третьему уровню, а к шестому! Мой отец от меня отрекся! И ты, мерзавец, называешь это 'неприятностями'?!
- Я ничего не сделал... - сжавшись в ожидании нового удара, выдавил Саймон. - Я не виноват!
Шидал прав только в одном - в том, что фильм гениальный. Но зачем валить на Саймона все остальное? Манокар - отсталый мир, такие уж там законы.
- Ты думал, что имеешь дело с дураком, - продолжал Шидал, - но ты не учел того, что этот дурак двадцать лет проработал в органах безопасности и умеет находить информацию. Я узнал, что ты отправил две бандероли на Ниар Терезе Салкадо, - и вот я здесь. Не рад встрече?
- Саймон, ты сам засветился и меня подставил, - подала голос Тереза. Ты последний ...!
- Заткнись, женщина! - бросил через плечо манокарец. - Бездетная невоспитанная незамужняя шлюха, не лезь в мужской разговор!
А Саймон ощутил слабый оттенок негодования: эта предательница еще смеет упрекать его - после того, как сама же заманила его в ловушку!
- Итак, Саймон, для начала ты должен выплатить мне гонорар за участие в твоем фильме, - уже другим, деловитым тоном заговорил Шидал. - Я не собираюсь хоронить свои планы. Я пробьюсь наверх - если не на Манокаре, то здесь, во внешнем мире. Ты,..., еще увидишь, на что я способен! Но сейчас мне нужен исходный капитал. И ты отдашь мне все деньги, которые получил за свой... фильм, все свои ранее накопленные сбережения, а также весь мейцан я продам его на черном рынке. Я ведь неплохо сыграл главную роль, а?
Какие у него дурацкие претензии, подумал Саймон, это же просто смешно! За отснятый материал платят эксцессерам, а 'живому сырью' никаких гонораров не полагается. Правда, отстаивать эту точку зрения вслух он не рискнул. Вместо этого попросил:
- Ваше превосходительство, пожалуйста, разрешите мне принять лекарство! Сейчас я ужасно себя чувствую, даже номер своего банковского счета не смогу вспомнить...
Шидал грубо расхохотался:
- Саймон, ты принимаешь меня за идиота? Если ты проглотишь дозу мейцана, через полчаса ты меня по стенке размажешь. Перед тем как пригласить тебя на свидание, я купил голгирола на Терезины деньги. Я-то не собираюсь становиться паршивым наркоманом, как ты!
- Он меня ограбил! - всхлипнула Тереза. - Из-за тебя, стервеца безмозглого! Кто тебя просил засвечиваться?!
- Хотя бы одну таблетку метарина... - умоляюще прошептал Саймон.
- Нет! - оскалил зубы Шидал. - Ты мне сполна заплатишь! Обещаю, что вся твоя дальнейшая жизнь будет адом. Начнем прямо сейчас. Ты никогда больше не получишь ни мейцана, ни метарина. С этой секунды - никаких наркотиков!
Когда Саймон в полной мере осознал сказанное, каждый волосок на его теле встал дыбом. Никаких наркотиков?.. Если б он имел право выбирать, он бы предпочел любую другую пытку!
Дойдя до
