на встречу в сопровождении плечистого, коротко стриженного блондина с цепким взглядом глубоко посаженных голубых глаз, выдававшим в нем потомка сибирских охотников, способных со ста шагов попасть белке в зрачок. Выглядел охотник, правда, несколько скованно. Было очевидно, что он гораздо уютнее чувствует себя на сибирских просторах, чем на раскаленном асфальте в окружении серых многоэтажных громад. Несмотря на властвующую над городом жару, его пиджак был наглухо застегнут на все пуговицы. Наталья сразу же догадалась: это телохранитель Ямпольского.
Сам томский авторитет оказался мужчиной среднего роста, не слишком, как говорится, внушительного телосложения. Был коротко стрижен, с проседью в висках. Человеку непосвященному Лепило вполне мог показаться бизнесменом средней руки — его левое запястье украшали золотые часы «Ролекс», в правой ладони он держал трубку сотовика.
«Интересно, — подумала Наталья, — хотя бы в постели он с телефоном расстается?»
Держался Ямпольский спокойно, со сдержанным достоинством, но, поймав на себе взгляд его темных глубоких глаз, Наталья кожей почти ощутила излучаемый ими холод.
Кроме телохранителя, с Ямпольским-Лепило на встречу прибыли еще двое: высокий молодой человек с курчавой шапкой черных волос, который был представлен как журналист одной из томских газет, и суетливый, нервный тип в потертом пиджаке черной кожи. Кто это был, Наталья узнала чуть позднее из разговора.
Они заняли места за столиком на корме речного трамвая, который, натужно урча дизельным двигателем, боролся с течением Москвы-реки. Стюард арендованного на два часа парохода принес прохладительные напитки и исчез в каюте.
Разговор не клеился. Баранов представил Наталье только Ямпольского, но тот всем видом выражал явное разочарование от встречи: очевидно, он ожидал увидеть знакомое — благодаря телевидению — лицо.
Спустя несколько минут, заполненных бессмысленным трепом Баранова, Ямпольский встал из-за стола и, извинившись, отвел депутата в сторону.
— Ты кого мне притащил? — прошипел он, оглядываясь на Наталью. — Это же шалашовка какая- то.
— Извините, Игорь Валерианович, — Баранов развел руками, — а кого вы ожидали увидеть? Киселева с Доренко?
— А хоть бы и Киселева. Какого хрена я должен башлять этой ссыкухе? Ты че, подставить меня решил, козлина?
Баранов нервно передернул плечами:
— Я не собираюсь вас подставлять, Игорь Валерианович, и с деньгами повремените. Она все сделает бесплатно и в лучшем виде — у нее есть выход на западные агентства.
— На хрена мне западные? Я хочу, чтобы о нас в России узнали, телевизионщиков надо было заряжать.
— Так сразу не делается, — поморщился Баранов, — надо постепенно раскручивать, иначе все поймут, что это лажа, заказуха.
— Лажа? Заказуха? — рдвинул брови Ямпольский. — Мы целый сибирский регион от «дури» отчистили. Я что, просил организовать рекламу бабских прокладок? Мы дело делаем, а ты тут, паскуда, от корней оторвался… Козырным себя почувствовал?
Баранов поежился под тяжелым, проникающим в душу взглядом Ямпольского.
— Вы меня не правильно поняли, Игорь Валерианович, — затараторил он. — Я разговаривал со своими советниками из агентства по паблик рилейшенз…
— Ты мне че фуфел задвигаешь? По-русски говори.
— Ну, это люди, которые занимаются организацией имиджей, рекламных компаний. Они знают, как поступать. Профессионалы… Они предложили мне эту журналистку, — нагло врал он. — Я сам пользуюсь ее услугами в своей депутатской деятельности. Она помогает мне в раскрутке образа.
— Да срать я хотел на твой образ. В Томске скоро губернаторские выборы, мы выдвигаем собственного кандидата, времени в обрез.
Наталья, бросив несколько коротких взглядов в сторону Баранова и его авторитетного земляка, сразу же поняла, в чем дело. Речной трамвай тем временем приближался к Кремлю. Телохранитель Ямпольского с дикарским любопытством разглядывал громаду гостиницы «Россия», набережную, заполненную сплошным потоком автомобилей, купола собора Василия Блаженного, стену и башни Кремля.
— Впервые в Москве? — улыбаясь, спросила Наталья.
— Угу, — односложно промычал блондин.
— А вы? — обратилась Наталья к его спутникам. Курчавый приветливо улыбнулся:
— Я учился на журналистике в МГУ.
«Не очень приятное известие», — подумала Наталья и тут же решила взять всю инициативу на себя:
— Вы не могли бы ввести меня в курс дела? Сергей Тимофеевич — слишком занятой человек и не успел объяснить мне суть вашей проблемы.
— А! — оживился курчавый. — Это очень интересно. Вы здесь, в Москве, конечно, наших проблем не знаете. У вас тут большая политика, большой бизнес. В провинции народ живет более приземленно.
— Судя по тому, что мне рассказывал Сергей Тимофеевич, Томск — вполне культурный город, некогда столица Сибири.
— В том-то и дело, что «некогда», — огорченно развел руками журналист.
— Мы находимся в опасном соседстве с тем, что Солженицын называет «мягким подбрюшьем России», — Средней Азией и Казахстаном. В последние годы оттуда к нам буквально хлынули наркотики. Это стало настоящим бичом для сибирских городов.
— Насколько я знаю, не только сибирских, — невесело усмехнулась Наталья.
— Нет, здесь масштаб не тот. В Москве и вообще в европейской части России распространены по большей части дорогие наркотики: синтетика, амфетамины, ЛСД, экстэзи. А к нам буквально эшелонами прут дешевую траву и плохо очищенные опиаты. Какое-то время мы держались, наркомания не выходила за рамки среднестатистических для России данных, но пару лет назад ситуация резко ухудшилась. Рынок дешевых наркотиков подмяли под себя цыганские преступные группировки. Они держатся особняком, ни с кем в контакт не вступают, а цены на наркотики сбили до смехотворных. Ну, посудите сами, что такое пятнадцать рублей за порцию анаши? Да у нас пиво дороже стоит!
— Это похоже на демпинг, — заметила Мазурова.
— Вот именно! — горячо воскликнул молодой томич. — Если раньше это была просто река, то теперь она разлилась, превратившись в необъятное море.
Благодаря таким ценам наркотики стали доступны даже детям.
Неожиданно их разговор прервал нервный субъект в кожаном пиджаке:
— Да вы представляете?! — захлебываясь от возмущения, воскликнул он. — Вот такие сопливые девчонки, еще не успевшие школу закончить, уже — наркоманки с двухгодичным стажем! Это же — смерть! Я знаю, о чем говорю, я сам кололся десять лет. А начинал, как и они, с анаши… Я смог завязать, у меня хватило на это сил, но таких единицы. Большинство из тех, с кем я когда-то пыхал, уже на том свете. Это же самый настоящий геноцид русского народа!
— А как вы смогли завязать? — спросила Наталья. Глаза бывшего наркомана загорелись безумным пламенем.
— Вы не поверите, — наклонившись над столом, затараторил он. — Меня сам бог спас. Мне было видение. Однажды под кайфом мне привиделся ангел, спустившийся прямо с небес. Он остановился рядом со мной, пристально посмотрел мне в глаза и, ничего не говоря, укрыл меня своими крылами. Мне стало так хорошо, словно я опять оказался в объятиях моей мамы. — Взгляд его затуманился, веки задрожали, по щекам потекли слезы. — С тех пор я решил завязать. Никто не знает, как мне это далось…
«Я знаю…»
— С тех пор я больше не притронулся к этой гадости. Как меня ломало, как ломало!.. Но я все превозмог. И вот теперь готов отдать жизнь за то, чтобы спасти молодежь. — Он замолчал и стал жадно глотать кока-колу.
