- Довольно справедливо, - сказал незнакомец. Он не двигался. Бардас тоже стоял на месте. - А как насчет обороны Перимадеи? Ты ведь отвечал за нее. Нравилось тебе это или нет?
- Нет, не нравилось. Я знал, что не подхожу для этого дела. Я сделал все, что мог, но, возможно, кто-то другой спас бы город. И вообще, все было ужасно.
- Понимаю. А карьера фехтовальщика? Тебя ведь это возбуждало, да? Ты ведь испытывал нечто особенное, когда тебе бросали вызов, не так ли? Тебе, наверное, было приятно, когда ты побеждал?
- Я чувствовал облегчение, - ответил Бардас. - И радовался, что остался жив. Но я занимался этим, потому что у меня неплохо получалось и удавалось заработать на жизнь. Мне были нужны деньги, добытые мечом, чтобы отослать их домой, братьям.
- Они их, разумеется, промотали, - сказал мужчина. - Так что ты зря старался. Итак, остается работа на земле, обучение фехтованию, изготовление луков и то, чем ты занимаешься сейчас. Как насчет всего этого? Полагаю, этим ты более доволен?
- Да, - ответил Бардас. - Жизнь в деревне тяжелая, но я был рожден, чтобы работать на земле. Обучать фехтованию было лучше, чем драться самому, а деньги получались те же. Я мог бы с удовольствием заниматься этим и дальше. То же и с луками - та жизнь была по мне, мне не надо много денег, их хватало, и я делал что-то своими собственными руками. Примерно так же и здесь: наверное, я был бы доволен, если бы нашел что-то такое, что мог бы делать сам. Опять же, никто не пытается меня убить, так что я в более выгодном положении.
Незнакомец рассмеялся:
- Какой же ты простой парень, если копнуть глубже. Все, что тебе нужно от жизни, это каждодневная тяжелая работа и справедливая плата, а вместо этого ты уничтожаешь племена, защищаешь и разрушаешь города, сотнями убиваешь людей. Скажи, как, по-твоему, после всех этих схваток не на жизнь, а на смерть, после всех поединков, в которых один из двоих должен погибнуть, почему все они, твои противники, умерли, а ты все еще жив? В чем тут дело? В твоем искусстве, в быстроте рук? Было бы интересно услышать твое мнение.
- Я предпочитаю не думать об этом, - ответил Бардас. - Не обижайся, но какое тебе дело?
- Никакого, - ответил незнакомец. - Если не считать, что я, как и большинство людей, любопытен. Мне лишь хотелось понять, каков ты на самом деле. Когда читаешь или слышишь рассказы о великих исторических деятелях, легко убедить себя в том, что все они совершенно не похожи на нас, остальных, что они живут по каким-то абсолютно другим правилам. Разговаривая с тобой, я вижу, что все не так. Теперь мне понятно, что по большей части ты просто понятия не имел, что делаешь. Но я никогда бы не понял этого, если бы держался за то, о чем говорят книги, или за то, что говорил нам дедушка, когда мы были детьми. Что ж, думаю, это все. Прощай.
- Подожди, - сказал Бардас, но тот, к кому он обращался, стал уже полутенью.
- Ах да, еще одно... напоследок, - прозвучал голос из темноты, где только что были человек и запах кориандра. - Спасибо.
- Пожалуйста, - ответил Бардас, и тут ноги у него подогнулись, и он грохнулся на пол.
Когда он снова открыл глаза, то сначала прищурился от невыносимо яркого света, а потом увидел кольцо склонившихся над ним голов.
- Наверное, от жары, - говорил Сын Неба. - Чтобы к ней привыкнуть, надо время. Он ведь приехал сюда из холодных краев, где всегда идет дождь.
- Возможно, побочные эффекты погребения заживо, - сказал кто-то другой, стоящий на самой границе поля зрения. - В случаях сильного сотрясения мозга симптомы проявляются иногда спустя несколько недель. Может быть, с этим связаны и галлюцинации.
- Их можно объяснить и тепловым ударом, - заметил Сын Неба. - Вообще, когда человек слышит воображаемые голоса и разговаривает с теми, кого здесь нет, то это скорее указывает на тепловой удар, чем на черепно-мозговую травму, хотя, здесь я согласен с вами, симптомы характерны для обоих указанных состояний.
- По-моему, он очнулся, - произнес еще один голос. - Сержант Лордан, вы слышите меня?
Бардас открыл рот, язык и горло были сухими и одеревенелыми, как кожа, которую просушили, но не смазали жиром.
- Кажется, да. Вы... реальные?
Сын Неба вроде бы оскорбился, услышав вопрос, но другой человек, тот, который только что обращался к Лордану, улыбнулся и сказал:
- Да, мы реальные; по крайней мере достаточно реальные для вас. Вы можете вспомнить, что случилось?
- Я упал, - ответил Бардас.
- Черепно-мозговая травма, - пробормотал человек, выдвинувший теорию о заживо погребенном. - Обратите внимание на некоторую афазию и явную потерю памяти. Очень типично.
- Это мы знаем, - снова сказал тот, который первым заметил, что Лордан очнулся. Он говорил медленно и вкрадчиво, как будто имел дело с умирающим или дурачком. - Вы упали, ударились головой... ничего серьезного. Но раньше. Что случилось до этого?
Бардас задумался.
- Я с кем-то разговаривал.
Похоже, его ответ пришелся по вкусу незнакомому мужчине, потому что он позволил себе улыбнуться.
- Ага... а вы можете вспомнить, с кем разговаривали?
- С моим командиром, - прохрипел Бардас. - Он обещал мне повышение.
Неверный ответ?
- Я имею в виду после этого? После разговора с адъютантом, но до того, как вы упали. Вы с кем-то говорили?
Бардас попытался покачать головой, но она отказалась подчиниться, и ему пришлось шевельнуть языком.
- Нет.
- Уверены?
- Да... по крайней мере... насколько помню.
- Он что-то скрывает, - пробормотал Сын Неба. - Уклончивость, легкая паранойя. Очевидный тепловой удар.
- Мы врачи, - снова сказал самый терпеливый. - Мы здесь, чтобы помочь вам. Вы уверены, что ни с кем не разговаривали?
- Уверен, - ответил Бардас, а когда лицо врача сложилось в гримасу разочарования, добавил: - Конечно, мне показалось, что я разговаривал с кем-то, но это было... ну, не наяву. Галлюцинация или что-то в этом роде.
Разочарование сменилось раздражением.
- Неужели? А почему вы так в этом уверены? Можете объяснить?
- Легко. - У него ужасно разболелась голова. - Сначала он попытался убедить меня в том, что он кто-то, кого я убил в шахтах, потом стал выдавать себя за исследователя истории из далекого будущего. И еще... он слишком много знал обо мне. Должно быть, мне все привиделось.
- Понятно. - Сторонник черепно-мозговой травмы заметно оживился. - И часто вы разговариваете с воображаемыми людьми?
- Да, - сказал Бардас, и врачи исчезли.
Когда он снова открыл глаза, то обнаружил, что находится там же, но один. Теперь здесь было темно, и он чувствовал запах лука и розмарина, крови, сладкого майорана и мочи. Какое-то время все было тихо, как в могиле, потом неподалеку застонал мужчина.
Наверное, я в больнице, подумал Бардас.
Голова все еще раскалывалась от боли, хотя боль стала теперь другой. Он прислушался к ней, вобрал в себя, стараясь определить ее по текстуре и интенсивности. Если черепно-мозговая травма это медицинский термин, означающий удар по башке, то, пожалуй, у него именно та самая травма. Ему много раз доставалось по голове, и ощущения были схожие.
