– Я прекрасно себя чувствую, – заупрямилась Лия.
Марко вздохнул и бросил вещи на кресло-качалку, надеясь, что когда он вернется к столу, Лия забудет, о чем они говорили.
Но она не забыла.
– Ну ладно, – произнесла Лия таким тоном, словно разговор не прерывался, – а что сталось с твоими сестрой и братом?
– Хасинта живет в Нью-Йорке, в каких-то трущобах, она алкоголичка, – ровным голосом проговорил Марко. – Она уже бабушка – ее дочь родила в одиннадцатилетнем возрасте.
– Какой кошмар! Ты видишься с ними? Он отрицательно покачал головой:
– Хасинта не хочет иметь со мной ничего общего.
Но не отказывается получать деньги по чекам, которые он посылает ей каждый месяц вот уже в течение десяти лет, с горечью подумал Марко. Остается только надеяться, что хотя бы часть этих денег перепадает малышке… Но, зная Хасинту…
– Люди не меняются, во всяком случае в лучшую сторону, – пробормотал он, обращаясь больше к самому себе.
– А что с твоим братом?
С большим трудом Марко заставил себя ответить на вопрос Лии.
– С Чико? – Марко постарался сдержать грубые нотки в голосе, но не смог. – Насколько я знаю, он умер.
– Что с ним случилось?
Марко махнул рукой, давая понять, что не хочет отвечать на вопрос, и отпил из стакана холодной воды.
Однако Лия, не отрывая от него глаз, терпеливо ждала ответа.
Внезапно Марко овладело непреодолимое желание все до конца рассказать.
– Когда мне было семнадцать лет, – начал он, глядя пустыми глазами в пространство, – я встретил девушку по имени Карла.
Это была стройная хрупкая итальянская красавица с большими черными глазами, в которых застыло затравленное выражение, и сладостной, грустной улыбкой. В первый же момент, когда Марко увидел ее на улице, у него возникло страстное желание защитить, прикрыть ее. Он тогда не знал, от кого собирается ее защищать, однако побуждение было настолько сильным, что он подошел к девушке, представился и зашагал с ней рядом.
Не прошло и нескольких месяцев после этой встречи, как Марко безнадежно и беспомощно влюбился в Карлу.
Об этом он, конечно, не стал рассказывать Лии.
Поднявшись из-за стола, Марко подошел к камину и начал методично подкладывать поленья в угасающий очаг.
Покончив с дровами, он рассказал Лии только, что они с Карлой по-школьному любили друг друга, что жили в одном квартале, что у девушки был старомодный деспот-отец, который бил дочь, когда был в плохом настроении, а в хорошем он не бывал практически никогда.
– Потом я пошел учиться в колледж, а Карла поступила на секретарские курсы, – продолжал Марко, вспомнив, как они украдкой встречались в каждую свободную минуту, какие это были нежные и ласковые встречи, наполненные грустными мечтами о лучшем будущем.
Говорили они и о свадьбе, хотя Марко знал, что отец Карлы объявил во всеуслышание, что его единственная дочь выйдет замуж за итальянца, которого он выберет для нее сам. Он запретил Карле видеться с Марко, но молодые люди все равно находили возможность для тайных встреч.
Может быть, именно это и делало их встречи такими волнующими, думал впоследствии Марко. Соблазн запретной страсти, азарт опасности – Марко знал, что сделает с ним отец Карлы, если застукает их.
Временами Марко думал, что встречи с Карлой казались ему такими прекрасными только потому, что он был по-настоящему влюблен.
Этого он тоже не стал говорить Лии.
Он лишь рассказал ей, что они были помолвлены, когда он учился на первом курсе колледжа, помолвлены тайно, потому что Карла все еще жила в родительском доме. По окончании колледжа они собирались уехать из города и поселиться где-нибудь в маленьком городке подальше от Нью-Йорка и своих семей.
– Я никогда не думала, что ты был женат, – тихо удивилась Лия, на ее лице появилось странное выражение.
– Я не был женат, – просто сказал Марко.
Лия промолчала, а у Марко не было сил посмотреть ей в глаза.
Глядя немигающим взглядом на лампу, Марко закончил свой рассказ.
О том, как его брат Чико появился вдруг на горизонте незадолго до того, как Марко окончил колледж, и объявил, что выиграл в лотерею большую сумму.
– Я знал, что он торговал наркотиками. – Голос Марко задрожал от сдерживаемой ярости. – Я знал, что он наркоман, и знаешь что? Мне было совершенно наплевать на это.
– Почему?
