– Пусть хоть научатся ладить друг с другом.
Мы еще немного поговорили на эту тему, но мысли мои уже были поглощены другими заботами.
Теперь о расходе топлива мне докладывали не ежедневно, а ежечасно. Сеанс ускорения подходил к концу, горючее таяло. Не израсходовать ли топливо полностью? Такая мысль и раньше приходила мне в голову. Ведь в этом случае время полета к Земле можно было бы сократить примерно на четыре года. Впрочем, какое это имеет значение? Лететь предстоит семьдесят шесть лет. Никто не выдержит такого длительного полета. Единственная надежда, что наши радиосигналы будут пойманы на Земле. Но тогда сокращение полета на сорок семь месяцев не будет иметь никакого значения.
Было и третье соображение – если наши сигналы не будут услышаны, нам не нужен гарантийный запас топлива. Вероятность столкновения «Дерзкого» с каким-нибудь космическим объектом ничтожно мала даже вблизи Солнечной системы, поэтому топливо для маневров вряд ли понадобится.
Но что если на нас нападут космические рыбы?
Этих чудищ в необъятных просторах космоса, судя по всему, не так уж и много. Каким-то непостижимым образом они находят корабли и подлетают к ним с максимальной скоростью. Так было с «Телстаром», с «Порцией» и, наконец, с «Дерзким». А куда делись остальные корабли эскадры?
Слишком мало информации, а принять решение необходимо. Охваченный сомнениями, я мерил шагами мостик, перебирая в памяти всевозможные варианты.
Понадобятся ли несколько оставшихся кубометров топлива? Если на корабль нападут чудища, отбить атаку удастся вряд ли. Лазеры есть, но людей, владеющих этим оружием, слишком мало.
Не раз порывался я истратить все горючее, но в последний момент что-то меня удерживало. Эта проблема мучала, как больной зуб.
Я не упускал ни малейшей возможности побыть наедине с самим собой – даже ел в каюте или на мостике, когда нес вахту один. С Филипом и Касавополусом встречался во время смены вахт. Однажды после полудня я столкнулся с Грегором – у того был под глазом синяк. Я встревожился, но, согласно традиции, сделал вид, что ничего не заметил. Не иначе, как это работа Филипа, но чем Грегор ему досадил?
Голова и без того раскалывалась от проблем и постоянного напряжения, а тут еще разбираться с Филипом и Грегором. Я немедленно вызвал Филипа.
– Синяк поставил не я, сэр, – доложил Филип. – С Грегором у меня хорошие отношения.
– А кто же?
– Вы видели Криса Дакко?
Криса я не видел.
– Офицер затеял драку с матросом?! – заорал я.
– Крис сам напросился, – вступился Филип за товарища.
– Грегор знает правила! – продолжал орать я. – Офицер не вправе бить матроса за нарушение дисциплины.
– Конечно, сэр, я ему об этом говорил.
– Ну, я ему покажу! Отнеси скамью в инженерное отделение! Я сам не стану его бить! Пусть это сделает Касавополус!
– Вы уверены, сэр, что он заслужил такое суровое наказание? Ему почти девятнадцать, и он понятия не имеет о розгах.
– Объявляю вам выговор, гардемарин Таер, – ледяным тоном произнес я, судорожно вцепившись пальцами в подлокотники.
– Слушаюсь, сэр. – На лице Филипа отразилось недоумение.
– Покиньте мостик.
– Есть, сэр. – Он отдал честь, повернулся кругом и вышел.
Когда ярость утихла, я хотел отменить приказ, но из одного лишь тупого упрямства не сделал этого, то и дело поглядывая на часы. Время истекло, и отменить приказ уже было поздно. Тут я вспомнил ту ночь, когда Грегору пришлось остаться на мостике, после чего я произвел его в кадеты и обещал сделать из него хорошего офицера.
Утром при встрече с Филипом я набрался духу и объявил ему:
– Я не буду заносить твой выговор в бортовой журнал.
– Хорошо, сэр, – равнодушно откликнулся он. До чего же неблагодарный!
– Но не вздумай снова перечить мне!
– Слушаюсь, сэр, – снова без всяких эмоций ответил он, хмуро уставившись на экран. Это окончательно вывело меня из себя.
– Это все, что ты можешь сказать?!
– А что еще вы хотите услышать? – повернулся он наконец ко мне. – Скажите, и я повторю слово в слово.
От возмущения я буквально онемел, глаза полезли на лоб. Неслыханная наглость! Филипа словно прорвало.
– Вы сами разрешили мне заходить к вам в каюту в любое время, а когда я явился, прогнали. Вы сказали, что я пользуюсь у вас уважением, даже пожали мне в знак дружбы руку. А потом дали мне взбучку при Грегоре и Касавополусе, как будто я салага, а не старший гардемарин! Затем оказалось, что это не взбучка, а сцена, которую вы разыграли в интересах дела. Вчера вы влепили мне выговор, а сегодня
