– Это все ложь.
– Зачем вы врали?
– Чтобы избежать допроса под наркотиками.
Вот так дела!
– Но это же глупо! – Я привстал, не обращая внимания на пульсирующую боль. – Допрос под наркотиками доказал бы вашу невиновность, и тогда мы искали бы настоящих преступников.
– Вот именно.
– Значит, вы не хотели, чтобы мы их нашли?
– Верно. Не хотел.
Я встал. Не могу думать без постоянных расхаживаний. Комната была размерам с капитанский мостик.
– Если вы виновны, – размышлял я вслух, – то допрос под наркотиками доказал бы вашу вину. Если же вы невиновны, тогда допрос под наркотиками доказал бы вашу невиновность. В этом случае вас сразу освободили бы, в противном случае – повесили. Значит, если вы невиновны, то уклонение от допроса бессмысленно. Если же вы виновны, тогда существенной разницы нет, можно попробовать и уклониться.
Мантье упорно молчал. Я непрерывно расхаживал взад-вперед, напрягая побитые извилины. Что он затеял? Сложную игру? С какой целью? Может, он просто спятил? Если он и вправду невиновен, тогда во имя чего был готов пойти на виселицу? Нет, без дополнительной информации в этой каше не разберешься.
– Вы хотели ценой собственной жизни скрыть что-то важное? – спросил я наконец.
– Браво! – Он вяло поаплодировал моей догадливости.
– Что же это за ценность, ради которой вы жертвовали жизнью?
Мантье не ответил. Снова пришлось призадуматься, снова я расхаживал по комнате-тюрьме, сцепив за спиной руки. Если на мою жизнь покушался не Мантье, то кто же? Внезапно меня озарило.
– Вы участвовали в подпольном движении?
На этот вопрос Мантье соизволил ответить:
– Да.
Разумеется. Тут нечего скрывать, ведь на его участие намекнула сама Лаура.
– Когда возле вашего дома прогремел взрыв, вы знали, что подозрение пало на вас? – спросил я.
– О взрыве я узнал так поздно, что едва успел скрыться.
– Вы скрывались лишь потому, что боялись допроса, ведь дорогу перегородили вашим грузовиком, а значит, для допроса под наркотиками имелись основания.
– Предположим.
– Более того, вы знали…
Он улыбнулся распухшим от побоев ртом так, что я сразу все понял.
– Вы знали, что покушение устроила Лаура Трифорт! – выпалил я.
– Нет, но я догадывался об этом. Она не настолько доверяла мне, чтобы посвящать меня во все свои планы. А догадывался я по той простой причине, что из всех плантаторов только Лаура способна на такой дьявольский шаг: украсть у меня грузовик да еще взорвать его на моей же плантации. Если бы меня схватили, то допрос под наркотиками не доказал бы ее вины, но разоблачил бы моих товарищей по подполью. Конечно, я знал не всех, только одну ячейку, у нас была строгая конспирация. Но после моих признаний по цепочке вышли бы на всех членов подполья. Мог ли я предать такое количество людей и загубить все дело?
– Вот ради чего вы готовы были пожертвовать своей жизнью и запятнать свое доброе имя?
– Да, ради будущего Надежды. Я патриот своей планеты. Я не верил вашим обещаниям исправить недостатки, потому что мы твердили о них Правительству ООН десятилетиями, но все без толку.
– Но к чему этот заговор?! У вас прекрасная планета, экологически чистая, богатая, просторная, не страдающая от перенаселения. А вам все мало! Давайте отсечем как бритвой шелуху, и станет очевидно, что вы виновны! И не морочьте мне голову!
– Пусть так. Но я хотел, чтобы вы знали правду.
– Зачем вам это?
– Сам не понимаю. – Мантье отвернулся к стене. – Может быть, потому, что об этом уже можно сказать. Или, может быть, потому, что, как вы выразились, я запятнал свое доброе имя. Или потому, что я восхищаюсь вашим мужеством.
– Чушь!
– А может быть, мне просто нравятся розыгрыши.
16
Наутро нас с Мантье перевели в другую комнату, где под арестом сидели Анни и мои офицеры. Порадовал меня и тот немаловажный факт, что это помещение напрямую соединялось с душем и туалетом.