тебе не нужна.
– Конечно, нужна. – Он попытался принять обиженный вид. – Разве я не отрываю тебя от дел? Разве не советуюсь с тобой?
– Да, мой милый. Но ты не нуждаешься во мне.
– Ну, извини. Я постараюсь быть нахлебником в большей степени. – Он пододвинул мне лазанью. – Если вам не нравится, что я вырос, сделайте еще ребенка.
Я фыркнул. Наконец-то Филип продемонстрировал, что он еще слишком молод, чтобы быть сухим прагматиком.
Я бросился заниматься запущенными государственными делами. Однажды, когда я корпел над громадным бюджетом Военно-Воздушных Сил ООН, в дверь тихонько постучали. Вздохнув, я отложил в сторону бумаги и потер спину:
– Да?
Строевым шагом вошел рыжеволосый гардемарин и замер по стойке «смирно». За ним проследовал одетый в серую униформу кадет.
– Гардемарин Тадеуш Ансельм прибыл, сэр! – Он отдал честь.
– Вольно.
Изящным движением он принял стойку «вольно» и заложил руки за спину.
– Кто вы… А-а… мистер Биван.
– Дэнил Бевин, сэр. – Голос юноши еще не установился на низком регистре.
Я проигнорировал кадета:
– Что привело вас сюда, мистер Ансельм?
– Я сопровождаю кадета, сэр!
– Отлично. Считайте, что вы свою задачу выполнили.
– Да, сэр. – Гардемарин замялся. – Могу я считать себя свободным?
– Что вам было приказано? – смягчился я.
– Вернуться на базу в Девон, как только буду свободен, сэр.
Если он такой же, как и все гардемарины, которых мне доводилось видеть – каким я и сам был в его возрасте, – он лелеет мечту побывать в другом городе.
– Отлично, но несколько дней вы не будете свободны У вас есть деньги на мелкие расходы?
– Нет, сэр.
У Хазена, судя по всему, было строго с бюджетными расходами. Что ж, это была моя собственная ошибка – когда-то я стал совать свой нос куда не следует.
Я вызвал охранника.
– Проводите гардемарина в гостевую комнату. Мистер Ансельм, мне необходимо ваше пребывание здесь в течение нескольких дней, на случай, – я принял сердитый вид, – если потребуется наказать кадета. – Если у Бенина есть хотя бы капля ума, он не воспримет это чересчур серьезно, в то же время кадетов полезно держать в некоторой неопределенности. – Однако каждый день до полуночи вы мне не понадобитесь. И вам не обязательно все это время находиться в резиденции.
– Да, сэр! – просиял Ансельм.
– Это все.
С академической вышколенностью гардемарин повернулся кругом и вышел строевым шагом.
– Кресло, повернись… о, не надо. – Я объехал вокруг стола, чтобы оказаться прямо перед Бевином. – Видите, что ваши друзья «зеленые» сделали со мной?
– Это не мои друзья!
– Ты хочешь, чтобы тебя выпороли? – взорвался я.
– Больше не хочу, сэр.
Тогда держи язык за зубами. – Я сделал паузу. – Что значит «больше»? Он покраснел:
– После вашего отъезда сержант меня наказал.
– За что?
– За споры… с вышестоящими лицами, – сказал он неохотно.
– Важно не то, что именно вы говорите, Бевин. – Мне следовало признать, что парень довольно храбр. – Важно, как вы говорите. – Нет необходимости устраивать ему разнос в нашу первую встречу. – Итак, расскажи мне о себе. Ты англичанин?
– Из Манчестера. – Он застенчиво улыбнулся.
– А я вырос в Кардиффе. – Впрочем, конечно, он это знал. Это все знали. – Из флотской семьи? – Многие в ВКС были офицерами в третьем поколении или больше.
– Отчего же, нет. – Парнишка выглядел озадаченным.
– Чем же тогда занимался твой отец? Или твоя мать?
