они смогут вас защитить даже в случае обвинения в убийстве. Но остается все тот же вопрос – почему так происходит? Вы должны что-то знать. Они вас защищают не просто потому, что вы им симпатичны. И если вам будет предъявлено обвинение в убийстве, за вас, как говорится, никто не даст и дохлой сухой мухи. Они наверняка предпочтут пожертвовать вами, а не кем-то из своих. Что же вы такое знаете? Почему вы имеете для них такое значение?
Теперь Каплонский внимательно смотрел в окно на улицу.
– Надеюсь только на то, что вам известно не очень много, – добавил Санк-Марс.
Каплонский не отвечал, поэтому Билл Мэтерз задал вопрос вместо него:
– Что вы имеете в виду, Эмиль?
– Здесь, Билл, секретов нет. Если он знает слишком много, они его просто взорвут. Так они поступают со всеми, кто слишком глубоко сует нос в их дела. Если бы я был на вашем месте, Каплонский, меня бы очень беспокоило то обстоятельство, что они взялись вас защищать, чтобы вы продолжали молчать. Если только они заподозрят, что вы готовы развязать язык, тут же последует громкий взрыв! Поэтому на вашем месте я бы просил кого-нибудь постороннего заводить вашу машину по утрам.
– То есть вы хотите сказать, – перебил его Билл Мэтерз, – что мафия и «Ангелы» только делают вид, что помогают ему, дают ему своего адвоката для видимости, чтобы он их информировал о ходе дела, но сам он для них интереса не представляет. Даже наоборот – они были бы рады, чтобы господина Каплонского разнесло на клочки.
– Должно быть, Билл, в этом есть изрядная доля истины. В любом случае, мне нравится ход твоих мыслей. Он себя всю дорогу будет прилично вести, ни с кем не станет базарить, будет уверен, что его всегда прикроет этот крутой законник, а потом вдруг – хрясь! – и мышеловка захлопнулась: наш друг стоит на карачках и сильно переживает, потому что по заднице его кто-то охаживает бейсбольной битой.
– Ладно, парни, – сказал Каплонский.
– В чем дело?
– Вы еще надеетесь меня расколоть? Не смешите, вы по сравнению со мной еще бойскауты. Даже, я бы сказал, девочки-скауты. Вам бы юбки надо носить.
– Вот этого я не могу понять, господин Каплонский, просто в толк взять не могу! К чему такая грубость? Мы здесь с вами задушевно беседуем, обсуждаем факты в их истинном свете, а вы опять начинаете хамить. Мне представляется, у вас и вправду серьезные проблемы, а вы неисправимы. Вы знаете, – задумчиво сказал детектив, – очень плохо, что к вам в гараж приезжают полицейские и вы бесплатно ремонтируете им машины.
– Такое иногда случается. Я не вижу в этом ничего зазорного. Мне даже нравится иногда помогать государственным служащим.
Санк-Марс чуть не прыснул со смеху.
– Ты слышал, Билл? Этот человек, оказывается, филантроп. Добрая душа. Я удивился, что в его списке стояло имя Лапьера, а ты, Билл? Меня это расстроило. Я всегда думал, что он хороший полицейский. Сдается мне, что, допрашивая вас, он не забыл о тех услугах, которые вы оказывали ему в прошлом. И стряпчий ваш, я полагаю, на это рассчитывал.
Каплонский смотрел прямо перед собой на дорогу. Санк-Марс мотнул головой назад.
– Парень, сидящий в той машине, которая нас сопровождает, был его напарником. Вы думаете, он тоже продажный полицейский?
Каплонский делал вид, что происходящее его нисколько не интересует.
– Да, вот и я не знаю… Я уверен, что с Лапьером он общается регулярно. Кто знает, что он ему рассказывает? Это вас не волнует?
– Мне до этого дела нет.
– Мне тоже. Но интересно было бы выяснить, вам не кажется? А вдруг он расскажет, что мы с вами так долго беседовали в машине на заднем сиденье и выглядели как добрые знакомые? Как вам кажется, что смогут об этом подумать плохие парни?
Задержанный посмотрел назад на полицейскую машину, потом перевел взгляд на Санк-Марса.
– О чем вы? Вы меня арестовали, вот и все. Я с вами ни о чем не говорил, ничего вам не сказал.
– Все правильно, Вальтер, кроме пары мелочей. Вы ведь не станете возражать, если я вас буду называть Вальтер, правда? А вы можете меня называть Эмиль. Тот факт, что вы сегодня утром долго со мной беседовали, этому парню, который едет за нами, совершенно очевиден. Кроме того, я решил, что арестовывать вас ни к чему.
– Что?
– Как мне раньше говорил мой напарник, у меня нет стопроцентных доказательств, чтобы пришить вам убийство. Даже несмотря на то, что на вас был костюм Санта-Клауса…
Каплонский резко к нему повернулся.
– …ах, вы не догадывались, что я об этом знаю? Ну, теперь вы в курсе. Так вот, хоть я знаю, что вы к этому делу причастны, что вы брали напрокат костюмы Санта-Клауса, а потом заплатили за них, когда не смогли вернуть, что вы зашли в тот дом прямо передо мной, хоть я все это знаю, я, тем не менее, решил вас отпустить.
– О чем он говорит? – спросил Каплонский Мэтерза.
– Мне кажется, теперь до меня доходит, – ответил ему детектив.
– Все очень просто, – объяснил Санк-Марс. – Будьте внимательны, это валено. Вам остается надеяться на три обстоятельства. Во-первых, вам надо молиться, чтобы эти два парня за нами не были продажными полицейскими. Какие на это шансы? Во-вторых, если они чистые, вам надо надеяться, что они не станут звонить по всему управлению о том, что случилось сегодня, потому что тогда какой-нибудь продажный полицейский быстро обо всем узнает. И в-третьих, вам нужно уповать на то, что все, что вы знаете об «Ангелах», особой важности не представляет. А если представляет и если они узнают о том, что мы с вами дружески побеседовали, ну что ж, в таком случае, Вальтер, я желаю вам удачи, потому что скоро она вам очень понадобится. А теперь вы можете идти. Билл, притормози.
– Подождите минутку.
– Извините, Вальтер. Мне еще нужно побывать в других местах, встретиться с другими людьми. Выходите из машины и позвольте мне дать вам добрый совет. Не надо больше называть моего напарника ни свиньей, ни другими прозвищами. Только я имею право так его называть. Кстати, поразмышляйте, почему эти крутые парни заставили вас явиться на место преступления в костюме Санта-Клауса? Почему они сказали вам взять напрокат эти костюмы на ваше собственное имя? Ведь это глупо, невероятно глупо. Это наводит меня на мысль, что они уже давно решили вас подставить. Вы об этом не задумывались? Я бы на вашем месте поразмышлял об этом на досуге. Вы вообще когда-нибудь думаете о чем-нибудь, Каплонский? Или вы себя считаете человеком действия? Почему они решили засветить вас с Акопом Артиняном в доках? Вы не знали, что мне об этом известно? Вот что я вам скажу, позвоните мне, если у вас появится что-нибудь для меня интересное или – кто знает? – вдруг у вас в какой-то момент возникнет ощущение, что вы все-таки стоите того, чтобы вас арестовали. А сейчас, Вальтер, валите отсюда к чертовой матери!
Эти сказанные не без грубой издевки слова Санк-Марс произнес, продолжая улыбаться. Он вышел из машины вместе с Каплонский, потянулся и зевнул. Потом потрепал освобожденного пленника по плечу и пересел на переднее сиденье.
– Поехали, – сказал он Мэтерзу по-французски. – Быстро.
Младший детектив резко вырулил на проезжую часть. Еще до того, как сидевшие во второй машине полицейские поняли, что задержанный выпущен на свободу, они последовали за первой машиной и отстали от нее только после того, как Санк-Марс связался с ними по рации и объявил, что они свободны.
– Просто поразительно, – сказал Мэтерз.
– Господи, благослови Вальтера Каплонского.
– Так вы думаете, что Дегир тоже связан с бандитами?
– Понятия не имею, – признался старший детектив. – Подождем и посмотрим, что будет дальше.
Опоздавший на вечернюю встречу Санк-Марс был озадачен. Ресторан – ни то ни се, – хотя и сверкал огнями как новогодняя елка, народа там почти не было. В застекленном баре поблескивали бутылки. В
