грузовиками. У одного на борту был изображен стилизованный язык пламени, а у другого — завиток океанской волны. Когда я замедлил ход, один из парней поднялся на ноги и швырнул в мою машину пивную банку. Признаться, мне казалось, что жестянка пустая, пока она с чмокающим звуком не врезалась в дверцу моей машины со стороны водителя, и я невольно вильнул в сторону. Ударив по тормозам, чтобы обозреть повреждение, я заметил в боковое зеркало, что парень, швырнувший в меня банку, этим не удовлетворился, достал из ящика для инструментов монтировку и, угрожающе ею помахивая, двинулся в мою сторону. Я обнаружил на дверце вмятину, однако ничего похожего на монтировку не нашел, в связи с чем, вцепившись побелевшими от напряжения и подрагивавшими от волнения пальцами в рулевое колесо, нажал на педаль газа и поторопился выехать из опасного места. В следующее мгновение я даже сквозь поднятые стекла услышал громкий обидный смех и в зеркале заднего вида увидел, как парень с монтировкой от полноты чувств хлопнул ладонью по ладони своего приятеля.
Несколькими улицами ниже винного магазина за поворотом стояло коричневое приземистое двухэтажное здание с водосточными трубами, обвешанными рождественской иллюминацией, мигавшей даже при свете дня. На месте прежнего двора теперь размещалась парковочная площадка, при въезде на которую красовался рекламный щит в виде прибитой к столбу фанерки с названием «Одинокий волк».
Я въехал на площадку и припарковался между голубым «краун-виком» и видавшим виды ржавым «датсуном». За исключением неоновой рекламы пива «Шлитц» в одном из окон и парковочной площадки на месте двора здание ничем не отличалось от других домов на этой улице. За баром находился чуть видный с парковки огороженный металлической решеткой задний двор, где размещались мусорные ящики и стояли старые поломанные качели, пробуждавшие в душе ностальгическую грусть.
Я вошел в бар через дверь, когда-то служившую этому дому парадным входом, и на мгновение мной овладело странное ощущение, будто я и впрямь вломился в чье-то жилище. Стойка бара и стены здесь были обшиты облупившимися панелями «под дерево» — такая отделка встречается в полуподвальных помещениям или домашних гимнастических залах. Разнокалиберные столы и стулья совершенно не подходили друг к другу и выглядели так, словно их привезли сюда с мебельного склада Армии спасения. В углу комнаты стоял черно-белый телевизор, показывавший почти без звука какую-то мыльную оперу. Бармен с толстой шеей, иссиня-черными волосами и лихо закрученными, как у Панчо Вильи, усами поднял на меня глаза из-за стойки бара. Три клиента заведения, как один угрюмые и сонные, тоже на меня посмотрели. Все они сидели поодиночке, и мой визит явно не прервал их оживленную беседу. В общем и целом это место имело мрачную ауру — этакое преддверие чистилища. Вообще-то мне нравится сумрачный местный колорит, но тем не менее я предпочитаю держаться подальше от подобных заведений. Когда я вошел в помещение, мои руки — все еще подрагивающие из-за неприятного инцидента с пивной банкой — вдруг начали сильно потеть.
— Могу вам чем-нибудь помочь? — осведомился бармен. Я не сумел определить его акцент. Ясно было только, что он не американский.
Я закрыл за собой дверь и согласно кивнул.
— Вы действительный член?
Любопытно, что он имел в виду. То ли хотел узнать, совершеннолетний ли я, то ли интересовался, не член ли я местной городской общины или вообще чего бы то ни было местного. Я решил остановиться на втором варианте.
— Член чего?
— Частного клуба. Местной общественной организации, не бара. Чтобы здесь выпивать, необходимо быть членом клуба. У вас есть членская карточка?
— Боюсь, что нет. Но, быть может, вы сделаете исключение и продадите мне кружку пива? Клянусь, я никому не скажу.
Он уперся ладонями в стойку и наклонился ко мне.
— Никаких исключений, дружок. Вы должны быть членом. Но можете обеспечить себе временное членство. Только на этот вечер.
— Я бы с удовольствием. Но как это сделать?
— Нужно заручиться приглашением, — ухмыльнулся он, словно завел со мной разговор ради этого пункта. — Вы уж извините.
Длинный костлявый парень в бушлате и очках с тонкой серебряной оправой, сидевший ближе всех, сказал:
— Да брось ты, Эдди. Налей клиенту пива. Я его приглашаю, если уж на то пошло. — И махнул мне, указывая на свободное место рядом с собой. — Приземляйтесь здесь, приятель. Между прочим, это единственный бар в трех близлежащих городах и единственно приличный во всей этой части штата. Ну что же вы? — Он обладал тонким пронзительным голосом и говорил с местным акцентом, который, впрочем, в этой удаленной от моря части Новой Англии был не столь явно выражен, как на побережье. Тем не менее он привычно растягивал окончания и округлял гласные.
Бармен пожал плечами, изображая равнодушие, хотя, как мне показалось, его опечалила мысль, что сегодня из бара никого вышибать не придется. Никогда не пойму, почему некоторые владельцы питейных заведений находят особенное удовольствие, отказывая кому-либо в своих услугах.
— Ладно, присаживайтесь. Он вас пригласил — значит, вы можете остаться. Какое пиво предпочитаете?
— «Будвайзер»?
— Не имеется.
— «Роллинг рок»?
— Опять же не имеется.
— Что в таком случае у вас имеется?
— «Буш», «Шлитц», «Гиннес», «Хейнекен».
— Принесите «Гиннес», пожалуйста.
— Может, уже кончился. Сейчас проверю. — Он нагнулся и сунул голову в холодильник за стойкой. — Нет, есть еще. Вам баночного или бутылочного?
— Бутылочного, пожалуйста.
— У нас только баночное.
— В таком случае дайте банку. Стакан не нужен.
Он толчком переправил мне по стойке бара жестянку с пивом и, несмотря на мои слабые протесты, вручил захватанный стакан с горелой спичкой на донышке.
Мужчина с седой бородой, сидевший в дальнем конце бара, перехватил взгляд бармена и резко вскинул подбородок — как человек, привыкший отдавать команды языком жестов. Он походил на некое горное животное, которому временно придали человеческие черты. Бармен налил в стакан прозрачной вязкой жидкости из простой бутылки без этикетки и вышел из-за стойки только после того, как седобородый кивком одобрил напиток.
Пригласивший меня костлявый парень повернулся ко мне, но отраженный свет так полыхал в стеклах его очков, что я не видел глаз. Казалось, перед его лицом кто-то подвесил на проволочках два полированных никелевых четвертака.
— Вы от Нейта?
— Извините?
— Вы пришли сюда из гаража Нейта?
— А кто это, Нейт?
Он рассмеялся.
— Похоже, вы и в самом деле ничего не знаете. Рядом с этим заведением находится гараж, который называется «Кузовная мастерская Нейта». Там хорошо чинят машины — и по вполне приемлемым ценам. Нейт не раз предлагал своим клиентам посидеть здесь, дожидаясь окончания ремонта.
— А я думал, чтобы посидеть здесь, нужно быть членом.
Мой собеседник одним глотком прикончил свое пиво и сделал знак бармену.
— Наш хозяин своего не упустит. Хотя, конечно, новичку с ним приходится трудно. Но будьте уверены: вволю потешившись, он в конце концов вас усадит. Верно я говорю, Эд?
Бармен что-то проворчал себе под нос и цыкнул, коснувшись кончиком языка передних зубов,
