94. Есть, конечно, и Адамо-женщины и Ево-мужчины; среди прогрессивных художников и мыслителей мировой величины по пальцам можно пересчитать тех, кто не принадлежал ко второй из означенных категорий.
95. Мелочный, злобный и все еще господствующий антифеминизм подвластного Адаму человечества — это не затухающий отсвет некогда действительно важного мужского превосходства в физической силе и полезности в условиях борьбы за выживание. Для «Адама» в мужчине женщина — всего лишь вместилище, которым, если надо, можно овладеть силой. Эта мужская ассоциация всего женского с объектом допустимого насилия выходит далеко за пределы женского тела. Можно взять силой прогресс и новаторство; да вообще все, что не основано на примитивной грубой силе, можно изнасиловать. Все прогрессивные философские течения феминистичны. Адам — князек в замке на горе; военные набеги и фортификационные сооружения, собственная сила и собственный престиж: вот все, чем он одержим.
96. Но Еве хватило не только ума выманить Адама из дурацкой спячки в райском саду, ей также хватило доброты остаться с ним после; и это свойство женского начала — терпимость, скептическое в целом отношение к убежденности Адама в праве сильного — как раз и есть для общества самое ценное. Всякая мать — это эволюционная система в микрокосмосе; у нее нет выбора, кроме как любить то, что есть, — своего ребенка, будь он урод, наглец, преступник, эгоист, тупица или калека. Материнство — самая надежная школа терпимости; а терпимость, как нам еще предстоит усвоить, — самая надежная из всех человеческих премудростей.
Сексуальная свобода
97. Что бы профессиональные блюстители общественной морали ни говорили, секс, метеоритом ворвавшийся на авансцену из-за балдахинов и кринолинов викторианской стыдливости и благопристойности, — это не только и не столько свидетельство утраты элементарных понятий о нравственности и «приличиях». Быть может, это бегство от непорочности; если для того, чтобы верно судить, нам нужно сравнить поколение нынешнее с поколениями предшествующими, то это и точно бегство от целомудренной непорочности. Но это еще и бегство к чему-то.
98. В большинстве нынешних обществ неофициальное отношение к сексуальной морали сейчас таково, что — по крайней мере, среди не связанных браком взрослых — разнообразные сексуальные эксперименты и приключения не считаются чем-то в корне греховным или преступным. При этом неважно, сопровождаются они или нет чувством любви, под каковым я понимаю желание сохранить отношения, независимо от того, приносят ли они сексуальное и, в конечном счете, любое другое наслаждение.
99. Адюльтер — это скорее доказательство несостоятельности брака, нежели измена ему; и развод — терапевтическое средство очищения или прекращения нездоровой ситуации. Такой брак при нормальных обстоятельствах нравственностью уже и не пахнет. Это как лечь на операционный стол. И винить тут следует не столько индивида, сколько природу.
100. Но официальное мнение, выразителями которого выступают различные церкви, газеты, правительства, а во многих случаях и статьи законов, стоит на том, что коитус до и вне брака всегда в большей или меньшей степени греховен и антисоциален.
101. Общественная значимость, которую мы все-таки признаем за сексом, определяется в большой степени этой запретительно-разрешительной напряженностью: нашим опытом постижения, что есть заслуженно — незаслуженно, законно — незаконно, личное — публичное, вызов — покорность, бунт — конформизм. И во всех подобных ситуациях множество свидетельств поддержки «от противного». «Моральность» нападает на «аморальность» и получает от этого удовольствие и приток энергии; «аморальность» пытается дать отпор или уклониться от «моральности» и, в свою очередь, получает удовольствие и приток энергии от этого отпора и этого уклонения.
102. Официальное же отношение, разумеется, в корне нереалистично; только в немногих, лежащих на периферии, областях (таких как проституция или аборты) официальное мнение может быть насильно претворено в жизнь; и если дети знают, что бОльшая часть сада, где растут аппетитные сочные яблоки, расположена так, что хозяину их не поймать, сколько бы он им ни грозил, соблазн воровать яблоки становится у них от этого только сильнее. Да и вообще, здесь мы имеем дело с детьми, которые перво- наперво затеют спор, кому по праву принадлежит этот сад. Отсюда можно заключить, что противники сексуальной свободы в действительности принадлежат к числу ее главных пропагандистов.
103. Результатом этой двусмысленной ситуации стал апофеоз противозаконных сексуальных отношений — противозаконных по меркам официальной общественной морали. Отношения такого рода сыздавна именуются любовной связью — «любовной», заметьте, то есть предполагающей именно тот компонент, отсутствие которого так беспокоит современных пуритан. Правда, сейчас больше в ходу интимные связи, чем сердечные привязанности.
104. Чем чреваты внебрачные связи, всем хорошо известно. Свободная любовь мало способствует любви настоящей. Эмоциональная нестабильность, толкнувшая вас в чью-то постель, вряд ли сменится эмоциональной стабильностью, которая понадобится вам для того, чтобы из этой постели выбраться. Всё больше страдающих венерическими заболеваниями. Всё больше страдающих неврозами. Больше разбитых семей, больше ни в чем не повинных детей, которые страдают от этого и которые, в свою очередь, порождают новые страдания. И вот за этими-то непобедимыми чудищами, дремучими лесами, коварными трясинами, потемками души маняще сияет Святой Грааль — счастливая, ничем не омраченная любовная связь. С другой стороны, во многих яростных разоблачениях любовной связи явственно различим душок патологической неприязни к сексуальному удовольствию; и какой-нибудь беспристрастный судья, весьма вероятно, счел бы, что в такого рода «нравственности» предвзятости не меньше, чем в гипотетическом «скотстве», с которым она отчаянно борется.
105. Сексуальное влечение и сексуальный акт сами по себе невинны — ни моральны, ни аморальны по своей сути. Секс как все великие силы: просто сила и всё. Мы можем считать моральным или аморальным то или иное проявление или ситуацию, в которой реализуется эта сила, — но не саму силу.
106. Коитус, даже в самом своем животном обличье, — наилучшая ритуализация природы целого, природы реальности. Тайна его отчасти в том, что ритуал этот совершают (за исключением тех случаев, которые, по нынешним меркам, относятся к разряду извращений) один на один, и постигают один на один, и наслаждаются им тоже один на один. Удовольствие частично именно в том, что тут открывается простор бесконечному разнообразию, как физическому, так и эмоциональному; разнообразию, где взаимодействуют такие составляющие, как партнер, место, настроение, манера, время. В общем, проблему можно свести к следующему. Как обществу найти оптимальное решение — как позволить индивиду на собственном опыте познать эту сокровенную тайну и испытать разнообразие удовольствия, но чтобы при этом не нанести урон самому обществу?
107. Главный социологический аргумент против интимных плотских связей состоит в том, что они навсегда прививают вкус к беспорядочной сексуальной жизни и, следовательно, потворствуют супружеской неверности. И по-видимому, это ближе к истине, чем контраргумент: что такие связи помогают сделать
