сном. С другой стороны, признание происходящего реальностью мало что меняло. Его разум и жизненный опыт отказывались поверить в реальность происходящего.
Стараясь успокоить себя, неожиданный правитель какой-то Лестригонии, постарался найти убедительные факты того, что он действительно стал этим самым Лестригоном, пока неизвестной ему страны, империи или целой планеты. Доводы для подобного утверждения были очевидные: во-первых, эти незнакомые ему люди в военной форме называли его «мой Лестригон»; во-вторых, все они беспрекословно покинули зал, по одной лишь его прихоти. Этого уже было достаточно, чтобы поверить в реальность происходящего.
Придя в душевное равновесие и, воспользовавшись полным покоем, чтобы отдохнуть и собраться с новыми силами, новый правитель настроил себя на волну воспоминаний тех событий, которые произошли с ним в прошлой, иной жизни, которая должна была быть. Понять, разобраться в том, что с ним случилось до всего того, что его окружало сейчас, представлялось ему весьма важным.
Единственным препятствием на его пути к поиску истины в прошлом, была его собственная память, которая, как он помнил, была кем-то урезана или стерилизована. Впрочем, ему никто не мешал попытать счастье вновь. Обретя душевное равновесие, благодаря отсутствию страха и чувства, какой бы то ни было опасности, он попытался восстановить ход событий далёкого, точнее, другого прошлого.
Расположившись поудобней на мягком диване, он предался воспоминаниям, стараясь не упускать в них даже мелких подробностей, которые помогли бы ему прояснить хоть что-нибудь из его окружения. К его огромному удивлению он вспомнил, какие-то странные обрывки из прошлого, что ещё недавно было тайной за семью печатями. Вполне возможно, что кто-то сознательно сорвал одну из них.
– Чёрный Всадник, этот всемогущий Повелитель тьмы… Только он мог сделать это… вернуть мне обрывки памяти…
Глава 14
Шляпников, идиот!
– Храм… храм Грааля, именно там всё начиналось… – впрочем, вновь созданный Лестригон неожиданно и мучительно для себя произнёс знакомое, но при этом абстрактное, не имеющее физического воплощения имя. – Джонсон… Странно знакомое имя?.. – ему стало как-то неуютно, тоскливо и страшно одиноко. – Джонсон, Джонсон?..
Лестригон ощутил неожиданное раздражение, спровоцировавшее прилив ненависти, обиды и жестокости, которые необходимо было выплеснуть из себя, отомстить или выместить на другом, безразлично на каком человеке.
– Это хорошо, что я их всех прогнал прочь… Джонсон?! Чёрт побери, кто такой этот самый Джонсон? Откуда я помню это дурацкое имя?..
Ужасная усталость навалилась неожиданно, заставив Лестригона откинуться на спинку дивана и закрыть резко отяжелевшие веки. Пытаясь преодолеть дремотное состояние, он ещё больше устал и впал в удивительное состояние, которое можно было сравнить с гипнотическим трансом.
Ему показалось, что прямо перед ним возникло небольшое облачко, преобразовавшееся в, довольно, приличных размеров экран, какие он много раз видел в далёком детстве, в кинотеатрах – там на Земле.
– Земля? Странно… – эти, словно чужие воспоминания вызвали улыбку. – Какое смешное слово «Земля»?
Белое полотнище экрана, обрамлённое облачной дымкой, вдруг ожило, вызвав непроизвольный испуг от увиденного. Лестригон вцепился в подлокотник и спинку дивана, ему показалось, что он упадёт с огромной высоты, сквозь образовавшуюся в облаке дыру.
Иллюзия полёта на облаке была столь достоверной, что он не сразу осознал, что всё увиденное им – это трёхмерное изображение на экране. Впрочем, в данной ситуации, весь его жизненный опыт был бессилен перед объёмным кино, которого он никогда не видел на «Земле».
Придя в себя, Лестригон довольно быстро привык к чрезмерной реальности изображения. Успокоившись, он переключил внимание со своих эмоций на происходящее перед ним за облачной рамкой стереоэкрана. Удивительно, но, будучи, в прошлом непосредственным участником всех тех событий, которые начинали разворачиваться перед ним на облачном экране, Лестригон просто наблюдал за происходящим.
Его память строго следовала кадрам фильма, не опережая события. Подобное происходит, когда вы смотрите новую серию хорошо известного фильма, когда имена героев, и они сами хорошо вам знакомы, но те события, которые должны с ними произойти – вам неизвестны. Можно сказать, что Лестригон смотрел фильм о своей прошлой жизни, точнее, об отдельном, а ещё точнее, о последнем её эпизоде, совершенно ничего не зная о сюжете…
С высоты птичьего полёта он внимательно и с огромным интересом рассматривал бескрайнюю песчаную пустыню. В кадре появился довольно большой каньон, напоминающий по форме каплю или слезу, за что и получил своё название – каньон Слезы Девы Марии. Изображение стало укрупняться, как если бы неизвестный оператор начал спускаться с небес на землю.
Остановив своё падение над самым краем каньона, режиссёр ввёл в кадр пространство внутри него. Лестригон увидел Ивана Шляпникова, своего заклятого врага, с которым они неоднократно сталкивались в прошлой жизни, в различных частях света и исключительно на археологических раскопках.
Впрочем, назвать подобные столкновения случайными было нельзя. Скорее, речь шла о столкновении их интересов. Шляпников – служил интересам науки, а Он – своим собственным. И если первый из них был – идеалистом, учёным и археологом, то второй – аферистом, бизнесменом и чёрным копателем. Весьма странно, что, даже узнавая себя на экране, Лестригон не мог вспомнить своего прошлого имени, как если бы его не было вовсе.
Однако события на экране начали развиваться и весьма стремительно. Шляпников, в окружении довольно весёлой компании двух стариков и девицы, приближался к цели своего путешествия – к храму Грааля. Всей компании осталось пройти несколько метров узкой части «капли», чтобы попасть в широкое пространство каньона, где расположился фасад храма и вход в него.
Осторожно, почти неслышно следуя за ними, двое чёрных копателей ждали момента для штурма и захвата добычи. И вот, момент настал. Иван с друзьями прошли поворот каньона, отделяющий их взоры от храма, и замерли, торжественно сняв шляпы. В это время его напарник по бизнесу Джонсон неожиданно чихнул, кашлянул и не сдержался одновременно, да так громко, что это стало всеобщим достоянием.
На странный звук обернулись все, даже насекомые засуетились вокруг двух бизнесменов. Он отчётливо видел, как Шляпников, что-то красочно промахав и прошлёпав губами своим сотоварищам, бросился в сторону храма, успев помахать в их сторону кулаком, но не ему лично, а напарнику, испортившему всё дело, которого хорошо знал по имени.
– Джонсон, за…нец! – разобрать последнее слово было невозможно, так как порыв ветра дул от незадачливого Джонсона в сторону Ивана.
Вполне возможно, что Джонсон, стоящий к Шляпникову гораздо ближе и достаточно хорошо знающий русский, разобрал всё. Он побагровел от злобы и обиды, изменился в лице и бросился за убегающим русским археологом, сопровождая его совсем неприличными словами.
Когда парочка бегущих оторвалась от него на приличное расстояние, до него дошло, что он рискует потерять Грааль навсегда, так как желающих заполучить Чашу – уже двое, а третий, он всегда лишний. Сорвавшись с места, как молодой мустанг, он рванул за убегающими в храм.
То, что случилось через секунды после его старта от угла каньона, на экране прокручивалось в совершенно фантастическом ракурсе. Фигуры Шляпникова и, догоняющего его Джонсона, вдруг увеличились, но не полностью, а частично. Их ноги стали видны, словно через невидимую линзу, тогда как тела остались прежних размеров.
Шляпников, оттолкнувшись левой ногой, занёс правую – для прыжка через две ступени входа в храм. Движения замедлились, став почти покадровыми слайдами, и он увидел на крупном плане левой кедины Ивана, что её красный шнурок длинными усами болтается позади бегущего. В этот миг, огромный башмак Джонсона наступает на эти, распластавшиеся красные усы.
Сильный рывок остановил полёт Ивана, который рухнул на ступени парапета, тогда как Джонсон кувырком перелетел через упавшего обидчика, но, вспомнив о Граале, махнул рукой на Шляпникова и, показал ему увеличенную невидимой линзой здоровенную фигу, после чего устремился вглубь храма.
