голубые джинсы и хлопчатобумажную рубашку с короткими рукавами, привычно вытянув вперед длинные ноги, читал вслух книжку о похождениях Кота в сапогах. Он кинул на Мейбл беглый взгляд, улыбнулся и продолжил чтение. Тихо опустившись в стоявшее у кровати кресло, Мейбл погладила Эву по голове, и девочка наградила ее сонной улыбкой.
— Еще, пожалуйста, — прошептала она, когда Эрнест закрыл книжку.
— Завтра. Сейчас пора спать.
— Мейбл, поцелуй меня на ночь, — трогательно попросила Эва.
— С удовольствием, — улыбнулась девушка, склоняясь и целуя теплую детскую щечку. — Пусть тебе снятся сладкие сны, малышка.
— Спокойной ночи, — ответила Эва и старательно укрыла Кисика одеялом.
Когда Мейбл вслед за Эрнестом спустилась в гостиную, ей хотелось плакать.
— Бедняжка, что же с ней будет? — только и произнесла она, выйдя на террасу и приняв из рук хозяина дома бокал белого вина.
— Сейчас я ее опекаю — так хотел Генри, — сказал Эрнест, наливая себе бренди и садясь в плетеное кресло.
— Генри — это ее отец? Твой погибший коллега? — осторожно спросила Мейбл, заметив, что, после того как девочка была уложена в постель, выражение лица Эрнеста слегка смягчилось.
— Генри Эванс. — Голос Эрнеста был по-прежнему мрачен. — Он знал, что его профессия сопряжена с риском, и очень переживал за Эву с тех пор, как умерла ее мать. Он обожал дочку, но никак не мог изменить образ жизни.
Некоторое время Мейбл молча смотрела на сгущающиеся сумерки и полыхающий алым и розовым закат над темным морем.
— Значит, ты привез девочку на виллу своей сестры и нанял няню. А дальше что? — Ей казалось, что Эрнест поступил несколько странно.
— Ничего. По крайней мере, на ближайшее время. Но ты неверно все поняла, Мейбл. Во-первых, теперь это моя вилла, я купил ее у Надин полгода назад, потому что ей приглянулся дом побольше. Видишь ли, она собирается замуж за одного весьма достойного молодого человека, не чета этому прохвосту Леопольду…
— О… — только и смогла вымолвить Мейбл, осмысливая полученную информацию.
— Во-вторых, я не привозил сюда Эву, она уже была тут. Генри жил на этой вилле, отдыхая между командировками. Когда ему приходилось срочно куда-нибудь уезжать, он оставлял дочку под присмотром Клары и Мерседес.
— Мерседес — это няня. А кто такая Клара? — спросила Мейбл.
— Клара — домоправительница, та пожилая женщина, что открыла тебе дверь. Она вела хозяйство, еще когда хозяйкой виллы была мать Надин. Мне удалось уговорить ее остаться здесь, когда я купил виллу и Генри с Эвой перебрался сюда. Мерседес — ее племянница, — терпеливо объяснил Эрнест.
— А у Эвы есть еще кто-нибудь из родственников?
— Двоюродный дядя со стороны матери и его жена. Вроде бы довольно обеспеченные люди, имеющие особняк где-то в лондонском пригороде.
— Значит, девочка переедет жить к ним?
— Нет, если есть справедливость в мире! — ответил Эрнест неожиданно резко. — Генри их не выносил.
— Ну, многие не в ладах с родней супруга или супруги, — рассудительно начала Мейбл. — И это вовсе не означает…
— Эти родственники ни разу не поинтересовались, где, как и с кем живет малышка, — прервал ее Эрнест. — Своих детей, насколько я знаю, у них нет. Жена Генри, женщина в высшей степени достойная уважения, старалась не иметь с ними никаких дел. Их высказывания в отношении воспитания детей приводили ее в ужас. Не думаю, что она одобрила, если бы ее драгоценная крошка стала жить с ними. — Эрнест замолчал, а затем продолжил непривычно хриплым голосом: — Я не застал Генри в живых, но мне передали, что он умолял не допустить, чтобы Эва попала к ним.
— Но ты ведь не вправе распоряжаться судьбой чужого ребенка!
— Нет, вправе. Генри перед смертью успел отдать необходимые распоряжения, так что теперь я опекун Эвы.
— Но тебе придется нелегко… У тебя ведь тоже не та работа, где можно отсидеть с девяти до пяти и со спокойной совестью отправиться домой.
Глубоко вздохнув, Эрнест откинулся на спинку кресла, печально улыбнувшись Мейбл.
— Да, дорогая, мне многое надо обдумать. Ты не против, если мы сменим тему?
Она согласно кивнула.
— Да-да, разумеется. Извини. Конечно, это совсем не мое дело…
В этот момент где-то в недрах виллы зазвонил телефон. Эрнест вышел, и Мейбл услышала, как он взял трубку. Разобрала она и первую произнесенную им фразу:
— А, Кэтрин, привет. — И Эрнест надолго замолчал, видимо слушая, что говорит его собеседница на другом конце провода.
Мейбл замерла, чувствуя, как в ее душе бушуют самые противоречивые страсти, вызванные звонком и беседой, которую она не могла слышать, но о содержании которой строила всякие терзающие душу предположения. Конечно, звонила та самая красотка, что подошла к их столику в ресторане.
На свете полно несчастий, а я переживаю по столь ничтожному поводу! — пыталась образумить себя Мейбл. Тишина и покой царят только здесь, на этом крошечном кусочке суши. А там, за темнеющей, окрашенной отблесками закатного солнца линией горизонта, лежит совсем неблагополучный мир, в котором погибают люди, оставляя сиротами таких девочек, как Эва. Какого черта я сижу сейчас здесь, на террасе, увитой плющом, и изматываю себя бессмысленными страданиями по поводу бывшей подруги Эрнеста?
Встав, Мейбл подошла к перилам и облокотилась на них, уставившись невидящим взором на море. В оливковых зарослях трещали цикады. Эрнест вернулся на террасу и молча уселся в кресло. Мейбл повернулась к нему лицом, стараясь не думать о состоявшемся только что телефонном разговоре.
— Ты предложил, чтобы мы сегодня больше не обсуждали будущее Эвы, — прервала она затянувшееся молчание. — Тогда… о чем же мы будем говорить?
— Может, о том, что произошло неделю назад? — тихо предложил Эрнест.
— Нет! — поспешно ответила она, пожалуй, даже чересчур поспешно. — Знаешь, Эрнест, я постаралась все забыть.
— А я нет, — мягко, но настойчиво возразил он. Теперь Эрнест стоял совсем рядом от нее, и даже в сумерках было видно, как его пронзительный взор неотрывно следит за выражением ее лица. — И если полагаешь, что я не воспользуюсь поистине чудесным стечением обстоятельств, то ты просто сошла с ума.
— Что ты имеешь в виду? — встрепенулась Мейбл.
— Нашу встречу на этом волшебном острове, — объяснил он.
— Она так много для тебя значит?
Глаза его сверкнули.
— Да. И если думаешь, что я упущу возможность разобраться в наших отношениях раз и навсегда, — вкрадчиво произнес Эрнест, — значит, ты меня плохо знаешь.
Сердце Мейбл бешено забилось, но она смотрела прямо в глаза стоящего рядом мужчины.
— Ну и как ты собираешься разобраться?
— Может, для начала мне стоит извиниться? — предположил Эрнест. — Признаю, той ночью я повел себя, как последний идиот, помешанный на сексе. Но в свое оправдание могу сказать лишь одно: когда я вижу тебя, то мгновенно обо всем забываю, буквально теряю голову…
— Эрнест…
— Нет, не перебивай, выслушай меня. Клянусь, я ничего не планировал. Я вовсе не считал, что ты из тех, кто не заставляет себя долго упрашивать. Единственная мысль, которая тогда мной владела, — это мысль о том, как давно я мечтал о близости с тобой.
