заметила. Ребекка проснулась и заплакала. Слейд подумал, что никогда не слышал таких скорбных звуков.
— Я думаю, она подхватила грипп, — заключила Шейла. — Кроме жара, в ней последние двенадцать часов не держится еда.
— Да, это грипп. — Врач надел стетоскоп, показавшийся неуместным на смокинге. — Шейла, нам придется оставить ее, пока она не справится с болезнью.
Шейла согласно кивнула.
— На сколько?
Он пожал плечами.
— На несколько дней. Может, на неделю. Мы мало что можем сделать на этой стадии. Только понижать температуру и вводить питательные растворы. Хорошо, что вы привезли ее.
Доктор Вильямс сочувственно оглядел обоих.
— Не волнуйся, Шейла, твоя дочка поправится. Я останусь, пока ее не переведут в палату.
— Спасибо, Бен.
Доктор Вильямс вызвал интерна и дал ему инструкции насчет Ребекки.
— Мы не вовремя вызвали вас? — Слейд кивнул на смокинг Вильямса.
— Что? Ах, это, — доктор взглянул на свою одежду. — Нет, вы спасли меня от банкета и лишних пяти фунтов жира.
Шейла увидела вопрос во взгляде доктора, устремленном на Слейда. В своем волнении она совершенно забыла представить мужчин друг другу.
— Бен, это мой муж, Слейд Гарретт.
Доктор сердечно пожал Слейду руку. Вокруг его губ и глаз появились веселые морщинки.
— О да, бракосочетание в родилке. — Он взглянул на Шейлу. — Шейла, ты надолго прославилась.
— А я-то надеялась, что меня запомнят за мою квалификацию, — пробормотала она.
Доктор Вильямс закончил заполнять медицинскую карту Ребекки и повесил на спинку кровати, где санитар найдет ее.
— Так гораздо эффектнее, — утешил он Шейлу. — Девочка будет в педиатрическом отделении. Вы больше ничего не сможете сделать сегодня. Почему бы вам не отправиться домой? А я попрошу медсестру позвонить, если будут какие-либо изменения.
Он ее не выпроводит.
— Я не смогу спать, Бен. Я просто поставлю стул рядом с кроваткой.
Доктор Вильямс посмотрел на Слейда, ожидая поддержки.
— Вы не могли бы уговорить свою жену?
Слейд положил руку на плечо Шейлы. Ни один из них никуда не пойдет.
— Нет, я как раз собирался спросить, где можно найти еще один стул.
Доктор Вильямс вздохнул. Спорить было бесполезно.
— Ладно, тогда сами отвезите ее наверх. А мы проследим, чтобы нашли колыбель... и пару стульев.
Доктор позвал санитара и приказал снять белье с постели, хотя Ребекка ею не пользовалась. Затем он повел их к служебным лифтам.
— Итак, — обратился он к Слейду, завязывая беседу, — ходят слухи, что вы зарубежный корреспондент.
— Да.
То есть я был им, мысленно поправил он себя.
— Что вы думаете о ситуации в?.. — пустился в рассуждения доктор.
Слейд старался сосредоточиться на беседе, а не на мрачной тени, парящей над ребенком в его руках.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Доктор Вильямс оставался дольше, чем обещал. Он ждал с Шейлой и Слейдом, пока сделают предварительные анализы, чтобы подтвердить его диагноз. Первоначальный диагноз оказался правильным. Реббека стала жертвой последней вспышки гриппа. Уровень обезвоживания не опустился до критического, но госпитализация была неизбежной.
— Это только выглядит так страшно, — успокаивал доктор Вильямс обоих. Может, Шейла и профессионал, но все воспринимаешь иначе, когда в больничной кровати лежит твой собственный ребенок. Имея троих детей и семерых внуков, он знал, какой страх охватывает при этом родителей.
— Хотелось бы вам верить, потому что кажется, будто и впрямь все ужасно. — Слейд облокотился о металлические прутья колыбели, в которой лежала его дочь. Ей зафиксировали ручки, чтобы она не выдернула две трубки, тянувшиеся к ее венам.
Эта картина напомнила ему, как в действительности хрупка жизнь.
— Мы кормим ее, — сказал Вильямс. В объяснении не было необходимости, но оно действовало успокаивающе. — Это не даст организму обезвоживаться, пока она не начнет сама удерживать жидкость.
Шейла кивнула, понимая, что сделано все возможное. Однако не сумела подавить тревогу и чувствовала, как к глазам подступают слезы.
— Она выглядит такой беспомощной. Такой крошечной...
Что, если у Ребекки не хватит сил побороть вирус? Что, если?.. Она не могла сформулировать вопрос до конца даже мысленно.
— Ты уверена, что хочешь остаться? — ласково спросил врач. — Тебе действительно нечего здесь делать.
Она и без его слов понимала свою беспомощность.
— Я могу смотреть на нее, — хрипло ответила Шейла. Кончиком пальца она погладила ручку дочери. — Она будет чувствовать, что здесь кто-то есть.
Доктор Вильямс кивнул. Он понимал.
— Я приду утром осмотреть ее.
— Мы будем здесь, — сказал Слейд.
Шейла и Слейд стояли рядом у колыбели, глядя на жизнь, которую создали вместе. Жизнь, казалось, связанную с этим миром лишь медицинскими трубками.
— Я никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным, — прошептал Слейд, не сводя глаз с ребенка.
Бессилие пожирало его. Он не мог помочь Ребекке, не мог помочь Шейле вынести это испытание. Он знал, о чем она думает. Он видел слишком много умирающих детей, чтобы принимать что-либо как само собой разумеющееся.
Волнение в голосе Слейда тронуло Шейлу. В первый раз за этот вечер она посмотрела ему в лицо. Каждая его черточка говорила о крайней усталости. Шейла дотронулась до его руки.
— Почему бы тебе не поехать домой? Ты вот-вот свалишься с ног.
— Я в порядке. — Призрак улыбки заиграл на его губах. — Не зря авиаторы называют ночной полет «красный глаз». Именно такие глаза у их пассажиров после рейса.
Шейла не переставала думать о том, как Слейд воспринимает происходящее. И только сейчас подумала о нем самом.
— Когда ты спал в последний раз?
Слейд тихо засмеялся. Он не сразу вспомнил.
— В другой жизни, я думаю.
