Ракким? Ты боишься?
— Только пока дышу.
— Тем не менее ты пришел ко мне.
— Я не отличаюсь умом. Только настойчивостью.
Джил улыбнулась:
— Можешь подождать ее здесь.
Ракким немного тяготился ее обществом. Пребывание в подобной близости от нее значительно затрудняло ход мыслей. Рыжебородый для подавления оппонентов использовал габариты и демонстрацию физической мощи, Джил в аналогичных ситуациях имела склонность демонстрировать потрясающую женственность. Он подошел к стене, где большая фотография Великой мечети служила указателем точного направления на Мекку. Снимок сделали на рассвете во время хаджа. Черный куб Каабы высился посреди моря верующих. Лучи восходящего солнца золотили спины огромной массы лежащих ничком людей.
— Я совершила паломничество три года назад. — Джил возникла рядом. — Ощутила мир, покой, не поддающийся описанию. В некотором смысле, сохранившаяся радиация сделала хадж для меня еще более драгоценным. Не так давно врач обнаружил небольшую опухоль в правой груди… крошечную, не больше макового зернышка. Я решила ее удалить. Некоторые пилигримы, в основном пожилые, предпочли ничего не делать. Решили, что это является доказательством их веры, но я…
— Кто еще живет с тобой в этом доме?
Глаза Джил сверкнули. Взгляд обрел прежнее величие примадонны. Ракким испытал такое чувство, словно ему залепили пощечину.
— Несколько наемных рабочих с семьями. В надворных постройках. Но я знаю их уже много лет. Они понятия не имеют, кто такая Сара, и не проявляют ни малейшего желания выяснить это. Все они — правоверные мусульмане. Можешь встретиться с ними во время намаза, если хочешь.
— Это — лишнее.
— Понятно. — Джил опустила взгляд, и он едва не скрипнул зубами. Тяжело видеть, как такая красивая женщина жалеет тебя. Она похлопала его по руке, отчего волосы на голове бывшего фидаина встали дыбом. — Может быть, Сара вернется раньше.
Ракким посмотрел на дорогу.
— Ты можешь хотя бы предположить, куда она поехала? Она должна была сказать хоть что-то.
— Сказала только, что вернется через несколько часов. Я приготовлю чай.
Ракким прошел за ней на кухню.
— Она вызвала такси?
— Позаимствовала машину у одного из рабочих. — Джил наполнила водой медный чайник и поставила на плиту. — Карл — механик. Собирает автомобили из привезенного со свалки металлолома. В основном ездит на них по ранчо — почти на всех нет номерных знаков. Сара уговорила Карла одолжить ей одно из его творений.
— Хотела оградить тебя от неприятностей, если с ней что-нибудь случится.
— Она — мой друг. Ее проблемы — мои проблемы.
Говорить просто, гораздо сложнее пережить последствия. Ракким промолчал. Не имело смысла ставить ее в известность о возможном развитии событий. Над раковиной висела небольшая фотография двоих мальчиков. Каждый держал на голове статуэтку «Оскара» и улыбался в точности как Джил.
— Мои сыновья, — пояснила она, — Ахмед и Ник. Ахмед — руководитель компании «Пьюджет шиппинг». Ник — фидаин. — Хозяйка ранчо посмотрела на Раккима. — Сара сказала, что ты — больше не фидаин.
— Просто ушел в отставку. Фидаин — всегда фидаин.
Она разлила кипяток по керамическим чашкам и положила в них пакетики с черным чаем.
— Сахару?
Ракким, покачав головой, взял один кубик. Просторная удобная кухня, как и гостиная, не отличалась излишней претенциозностью. Чисто выметенный пол, крюки с надраенными кастрюлями. В одном углу возвышалась огромная колода для рубки мяса, в другом стоял простой сосновый стол. Джил и Сара наверняка завтракали за ним яичницей с сыром и смотрели на выплывающее из-за гор солнце. Затем подруги мыли посуду и отправлялись на скотный двор ухаживать за животными или чистить пруд для уток.
— Не скучаешь?
— По Голливуду? — Джил мгновенно поняла, что он имеет в виду. Скорее всего, ей уже надоело отвечать на этот вопрос. Возможно, потому она и предпочла остаться на ранчо, выращивать лошадей, ходить в крохотную местную мечеть и не обращать внимания на остальной мир. — Иногда. — Женщина сделала глоток чая. — А ты? Не жалеешь, что ушел в отставку?
Ракким улыбнулся:
— Иногда.
— Мне предстоит участвовать в еще одном представлении, хотя, должна признать, отведенная мне роль не приводит в трепет. — Джил глядела на него сквозь поднимавшийся над кружкой пар. — Через несколько недель меня наградят еще одним «Оскаром» за вклад в киноискусство. Таким образом, полагаю, я официально признана живым ископаемым.
— Леди, у вас нет необходимости напрашиваться на комплимент.
Джил рассмеялась.
— Теперь я понимаю, почему Сара без ума от тебя. Ты похож на грубый поцелуй. — Она поиграла косичкой. — Сара много рассказывала о тебе. Мне кажется, я хорошо тебя знаю.
— Это было бы ошибкой.
— Рядом с тобой она чувствовала себя в безопасности. Рыжебородый тоже вызывал у нее подобные чувства, но с ним все было расписано по пунктам. Может, поэтому мы и подружились: обе знали, что значит постоянно чувствовать на себе внимание общества. Постоянно подвергаться оценке. Я отлично помню фотографии, где ее водили к святыням, телерепортажи встреч с президентом. Сара Дуган — дочь первого в истории нации великого мученика…
— Рыжебородый прекратил это, когда ей исполнилось шесть лет. Никаких фотографий, никаких репортажей. Он пекся о ее безопасности…
Джил презрительно хмыкнула.
— Рыжебородый так поступил, потому что больше не нуждался в подобной рекламе. Она выполнила отведенную ей роль. — Хозяйка ранчо сняла со стены фотографию сыновей. — Ник, младший. Отец так гордился, когда он стал фидаином, а я мать. Я волновалась.
— С ним все в порядке?
Джил кивнула, не спуская глаз со снимка. Честно говоря, мальчишки, со статуэтками на головах и выпученными в объектив глазами, выглядели довольно глупо.
— Ник принял присягу шестнадцать лет назад. Несколько шрамов и царапин, ничего серьезного. Получил должность в Чикаго. Три жены, десять детишек. Полковник фидаинов… — Она повесила фотографию на место и провела пальцем по раме. — Я горжусь своим сыном, он служит Аллаху и нации… но не узнаю его, когда он приезжает в гости. — Она посмотрела на Раккима. — Это грех, если мать не узнает плод своего чрева?
Охранник проверил документы, прочел каждое слово, шевеля губами.
— Собираете деньги?
— Для Объединенного исламского благотворительного общества, как написано.
Ветер и дождь безжалостно стегали высунувшегося в окошко мужчину. Зеленая форма выглядела совершенно новой, но уголки воротника поникли от влаги. Он осмотрел помятую машину.
— А у тебя есть разрешение обходить дома, сестра?
— Сбор пожертвований является для истинного правоверного такой же обязанностью, как и их дарение, — назидательным тоном произнесла Сара. Хиджаб темно-фиолетового цвета, позаимствованный у Джил, эффектно подчеркивал ее глаза. — Уверена, вы это знаете.
Охранник поскреб карточкой опухшее лицо. Словно по стеклу провели наждачной бумагой. Крупный
