исходило из одного организма. Наконец тишину нарушил Дон.
– Я тоже скучаю по ней, – спокойно произнес он, и Джесс поняла, что он имел в виду ее мать.
– Я думаю, что со временем боль утихнет, – сказала Джесс, позволив Дону отвести себя к тахте. Она сидела радом с ним, он обнимал ее, покачивая.
– Все это просто отходит все дальше в прошлое, – заметил он.
Она грустно улыбнулась.
– Я так устала.
– Положи голову мне на плечо, – предложил он, и она сделала это, признательная за то, что ей указывали, что надо делать.
– А теперь закрой глаза и попытайся вздремнуть.
– Я не смогу заснуть. – Она сделала слабую попытку подняться. – Мне действительно надо съездить к миссис Гамбала.
– Миссис Гамбала сама позвонит тебе, когда что-нибудь узнает о Конни. – Он прижал ее голову к своему плечу. – Т-сс, усни.
– А как же твоя подружка?
– Триш взрослая. Она поймет.
– Да, она очень понятливая. – До Джесс донеслась пустота ее голоса, она чувствовала, что ее сознание тупеет, глаза смыкаются. Она с усилием открыла отяжелевшие веки. – Возможно, потому, что она работает в больнице.
– Ш-ш.
– Похоже, она неплохой человек.
– Она славная.
– Но мне она не нравится, – сказала Джесс, закрывая глаза.
– Знаю, что не нравится.
– Сама я не очень хороший человек.
– И никогда не была хорошим человеком, – продолжил он ее мысль, и Джесс почувствовала, что он улыбнулся.
Она могла ответить тоже улыбкой, но мышцы лица не повиновались ей. Они находились в покое.
В следующее мгновение она заснула, и зазвонил телефон.
Она открыла глаза и увидела себя в стерильно чистом кабинете врача.
– Звонят вам, – сказал доктор, вынимая из сумки черный телефонный аппарат. – Это ваша мать.
Джесс взяла трубку.
– Мама, ты где находишься?
– Произошел несчастный случай, – ответила ей мать. – Я нахожусь в больнице.
– В больнице?
– В отделении мозговых заболеваний. Меня подключили ко всем этим аппаратам.
– Я сейчас же приеду.
– Поторопись. Долго я не смогу ждать.
Джесс оказалась вдруг перед нортвестернской больницей Мемориал, дорогу ей преградили шеренги разгневанных пикетчиков.
– Против чего вы протестуете? – спросила Джесс медсестер, в частности молодую женщину с короткими светлыми волосами и глубокими ямочками на щеках, которые очень сильно выделялись на лице.
– Против двуличия, – ответила просто женщина.
– Не понимаю, – пробормотала Джесс, перенесясь в следующую секунду в оживленную комнату для медсестер. Полдюжины молодых женщин в накрахмаленных белых шапочках, в поясах для чулок стояли возле стойки, увлеченно разговаривая. На Джесс никто даже не взглянул.
– Я пришла сюда к матери, – крикнула Джесс.
– Вы разминулись с ней, – ответила одна из медсестер, хотя губы ее не шевелились.
– Куда она отправилась? – Джесс повернулась и схватила за рукав проходившего мимо санитара.
Перед ней возникло лицо Грега Оливера.
– Ваша мать ушла, – ответил он ей. – Она пропала.
В следующее мгновение Джесс уже была на улице, где был родительский дом. На углу стоял длинный белый лимузин, мотор работал на холостых оборотах. Джесс наблюдала, как открылась дверца машины, и из нее на тротуар вышел мужчина. Было темно, и Джесс не могла толком разглядеть его лицо. Но она чувствовала, что он медленно приближается к ней большими шагами, чувствовала, что он поднимается по парадной лестнице за ней, протягивает к ней руку. Тогда она открыла дверь и захлопнула ее за собой. Он сильно надавил лицом на сетчатую дверь, его отвратительная ухмылка проступала через ячейки решетки.
