кирпича и когда-то выкрашен в зеленый с желтоватым оттенком цвет. На убогой террасе с видом на море выставили несколько разномастных столов. От солнца террасу укрывала ветхая крыша с хлопающим на ветру толем, установленная на неотесанных деревянных столбах.
– Я знаю, что налоговое управление забирает большую часть твоих доходов, Дэш, но мне кажется, ты смог бы предложить мне что-нибудь и получше.
– Посмотрим, что ты скажешь потом, – ответил с усмешкой Дэш, проведя ее к колченогому деревянному столу, к столешнице которого был прибит квадрат тщательно вымытого линолеума.
– Сеньор Куган!
– Hola! Como estas, Emilio?
Дэш поднялся навстречу пожилому мексиканцу. Они обменялись приветствиями, выговаривая испанские слова с бешеной скоростью, а затем Дэш представил ее. Поскольку Хани не знала языка, то не поняла, как Дэш определил ее статус. Наконец Эмилио удалился через обитый сеткой от насекомых вход на кухню.
– Надеюсь, ты проголодалась. – Дэш снял шляпу и положил рядом на свободный стул.
Следующие полчаса они наслаждались блюдами, лучше которых Хани есть еще не приходилось: quesadillas из нежных маисовых лепешек с пузырящимся козьим сыром, сочные, сдобренные лимонным соком ломтики морского уха, авокадо, приготовленные с мясистыми креветками, слегка отдававшими соленой водой и cilantro. Время от времени один из них брал вилкой особенно нежный кусочек и кормил другого. Иногда они целовались. Хани чувствовала себя так, словно Дэш был ее любовником с незапамятных времен.
Хани так насытилась, что смогла съесть только пару кусочков поданного на десерт жирного пирога с инжиром. Дэш также отложил вилку и смотрел на море. Хани увидела на голове у мужа хохолок, оставшийся после того, как Дэш снял шляпу, и потянулась пригладить его, до конца еще не уверенная, что имеет право на такие поступки.
Дэш поймал ее руку и поднес к своим губам. Когда он отпустил ее, на лице у него появилось мрачное выражение.
– Как только вернемся назад…
Хани отдернула руку:
– Не хочу об этом разговаривать.
– Нам необходимо поговорить. Это очень серьезно, Хани. Первым делом я хочу, чтобы ты встретилась с хорошим адвокатом.
– Адвокатом? Ты что, уже собираешься со мной развестись?
Дэш не улыбнулся.
– Я не о разводе. Все твои деньги до последнего пенни должны быть надежно заперты, чтобы до них не добралось налоговое управление, – из-за меня. Не хочу, чтобы тебе пришлось расплачиваться за мои финансовые ошибки. С моей стороны было глупо не подумать об этом раньше, до нашей женитьбы. Не знаю… я не очень удачлив с деньгами.
Увидев, как Дэш расстроен, Хани улыбнулась:
– Я позабочусь об этом, хорошо? Не переживай.
Ее уверения, кажется, успокоили Дэша, и он вновь откинулся на спинку стула. Но эти вопросы ждали безотлагательного решения; они остались висеть в воздухе. Хани понимала, что спрятаться от забот негде, да и не удастся, как бы ей этого ни хотелось. Она в раздумье поковыряла этикетку на бутылке с минеральной водой.
– Может, все и обойдется, Дэш. Никто не узнает. Сохраним нашу женитьбу в тайне.
– Это невозможно. В бульварных газетенках уже все, наверное, разузнали. Думаешь, тот парень, что регистрировал наш брак, будет держать язык за зубами?
– А почему бы и нет?
– А как насчет того клерка, что заполнял бумаги? Или ювелира, продавшего обручальное кольцо?
Хани прижалась к спинке стула.
– И что, по-твоему, может произойти?
– Наши ребята из отдела средств массовой информации из кожи вон будут лезть, чтобы спасти положение. У них ни черта не получится, но они сделают вид, что горы своротили и не зря получают деньги. Бульварные газетенки наймут вертолеты, которые будут висеть над ранчо в надежде получить фотографии, где мы оба будем в чем мать родила. Хроникеры начнут строчить о нас в газетах. Комики будут отводить на нас душу. Мы станем основной мишенью шуток в ежедневных монологах в шоу Карсона. Нам и шагу не удастся ступить так, чтобы какой-нибудь остряк не показал на нас пальцем.
– Этого не может быть…
– Телекомпания и все эти чертовы артисты из сети будут уверять друг друга, что можно подработать сценарий и пересмотреть концепцию сериала. Но что бы они ни делали, публику будет тошнить, и «Шоу Дэша Кугана» почиет в бозе.
Хани не на шутку рассердилась на Дэша:
– Ты не прав! Вечно ты во всем видишь лишь плохое. Эта черта у тебя просто невыносима. Даже если случается какая-нибудь ерунда, ты ведешь себя так, словно наступает конец света! Публика не так глупа. Они отличают реальную жизнь от телевизионных программ. И сеть ни за что не откажется от сериала. Они сделали на нем миллионы. Это самый удачный сериал за все годы. Все любят нас!
– Кого ты пытаешься убедить? Меня или себя?
Мягкость Дэша обезоружила Хани. Она посмотрела на сверкавшие в полуденном солнце волны океана и
