каким-то образом надеялась, что очередная встреча с Уинни может послужить основой, вых… для чего угодно.
Гордон не сбил ее с ног, спеша выскочить наружу, и она заключила, что Колин успел его вывести. Она устояли перед искушением использовать это как предлог, чтобы затеять ссору. Шугар Бет обожала спорить с ним. Какая свобода действий! Никаких опасений получить пощечину и отлететь в другой угол комнаты. Никакого, и вызвать фатальный сердечный приступ! Рядом с ним она чувствовала себя красивой. Старая песенка, не так ли? Чувствовать себя живой, только когда видишь свое отражение в глазах мужчины. Больше никогда! Теперь она куда умнее, хотя ярость не способна прогнать одиночество.
Все, что было неправильного в ее жизни, серым туманом окутало ее. Она устала держать голову прямо, когда больше всего хотелось зарыться под одеяло, устала притворяться, что ей все равно, что говорят за спиной люди, устала от тщетности общения, побуждавшей снова и снова влюбляться, знала только один способ притупить боль. Напиться.
Шугар Бет попила на кухню в надежде, что шоколад окажется достойным заменителем спиртного.
Увидев на подъездной аллее «вольво» Шугар Бет, тихо выругался. Уинни здесь нет. А ведь он принес ей белые тюльпаны. Правда, десять вечера — несколько поздновато для визита, но Испанский клуб устраивал пикник в «Каса-П и ему пришлось подвозить туда Джи-джи.
Уставившись на бампер «вольво», Райан безуспешно пытался размять затекшую спину. Он воображал, что Уинни простила его за ту уродливую сцену в магазине, но, выходит, дурачил себя. Правда, когда он помогал ей отмывать квартиру после пожара, она не проявляла особой враждебности, что еще не означает, что все забыто и прощено. Каждый раз; когда он пытался застать ее одну, она ловко ускользала и так и не согласилась перебраться домой.
С другими она была сама приветливость: улыбалась, когда Джи-джи примеряла старые шляпы, болтала с рабочими, приводившими в порядок верхний этаж, шутила с «Свиллами». А ему улыбнулась всего однажды, и сразу пересохло. До этого дня он никогда не замечал, как она улыбается. Теперь же знал, что она чуть приподнимает уголки губ и улыбка постепенно освещает все лицо. Она не поблагодарила его за помощь. Ни разу не спросила дела и не хочет ли он чего-нибудь. Прежняя Уинни уговаривала бы его не заниматься уборкой. Он, естественно, не уступал бы и тогда она принялась бы порхать вокруг него, то и дело бросая работу, чтобы сварить ему кофе, принести сандвич, и невероятно раздражая своей суетой. Но эта новая Уинни не стремилась угодить. Куда девалась милая, добрая женщина? Вместо нее возникла другая Уинни, уверенная в себе, хладнокровная, даже жесткая, но такая соблазнительная, что он мог думать только о том, как бы затащить ее в постель.
Оказалось, что сегодня он впервые пробыл в магазине дольше нескольких минут. Хотя Райан знал, как сильно увлечена Уинни антиквариатом, все же втайне считал магазин всего лишь игрушкой богатой женщины. Однако, слыша, как Уинни рассказывает Джи-джи о том или ином предмете, он понял, как прекрасно она разбирается в своем деле, и ощутил нечто вроде стыда.
Он оставил цветы на сиденье и вышел из машины. И хотя даже в страшных снах не мог представить, как будет спрашивать Шугар Бет о том, куда подевалась Уинни, решительно отказывался звонить «Сивиллам». Все же интересно, что произошло между Уинни и Шугар Бет сегодня утром? Джи-джи все знала, но он так и не смог вытянуть из нее ничего существенного.
Немного подумав, он вернулся и взял цветы из машины. Лучше оставить их для Уинни. Может, хотя бы тогда она немного смягчится. Придется начинать ухаживать за женой, но, как ни странно, эта мысль не показалась неприятной. Он всегда любил сложные задачи и нелегкие испытания. Просто не ожидал, что нечто подобное ждет его с Уинни.
Дверь открыла Шугар Бет, босая, в доходившей до колен мужской футболке. Бесконечные ноги, растрепанные светлые волосы и надутые губки… настоящая королева бала выпускников, решившая пуститься во все тяжкие. Она по-прежнему оставалась самой соблазнительной из всех его знакомых женщин, но он почему-то не чувствовал ничего, кроме сожаления четырнадцати годах, проведенных впустую, в мечтах о Шугар Бет. И это вместо того, чтобы посвятить жизнь собственное жене!
Шугар Бет выхватила у него тюльпаны:
— Pour moi?[22] Как мило.
— Они для Уинни, и только попробуй сказать ей, что я принес их тебе! Я не шучу, Шугар Бет! Никаких твоих шуточек и забав! Ты и без того натворила кучу бед и едва не разрушила мой брак!
— Ой-ой, кое-кто снова валит с больной головы на здоровую.
Она, конечно, была права.
И не успел он оглянуться, как она схватила его за руку и потащила в комнату, едва не облизываясь, словно при виде огромной коробки конфет.
— Ты, дружище, как раз то, что доктор прописал. Мне нужно отвлечься.
— Найди кого-то другого.
Он уже хотел уйти, но она протиснулась мимо и прижалась спиной к двери, загородив выход.
— Пожалуйста, Райан, — промурлыкала она, и у него мурашки пошли по коже. — Я веду битву с демонами рома. Побудь со мной немного.
— Ты пьяна?
— Трезва, как судья… если не считать подскочивший сахар. Но опасаюсь, что без твоей помощи продержусь недолго.
— Послушай, Шугар Бет, я всего лишь хочу увидеть Уинни.
— А я — забыть, что безумно нуждаюсь в выпивке.
— Так выпей.
— К несчастью, одного раза недостаточно, и не успеешь оглянуться, как я уже танцую на стойке бара в одном нижнем белье.
— Здесь нет бара, так что на твоем месте я бы не беспокоился.
Шугар Бет обняла его за талию. Райан дернулся, но у нее оказалась стальная хватка.
— Может, тогда я сразу покажу тебе нижнее белье? Без всякой выпивки?
Она прижалась к нему, и ее запах ударил в ноздри. Он сжал ее плечи и дрогнувшим голосом пробормотал:
— Что ты делаешь?
— Всего лишь нуждаюсь в небольшом утешении. Месяц был на редкость паршивым. Да и год тоже.
Она припала щекой к его груди и скользнула босой ступней по ноге.
— Помнишь, как это было, Райан? Я и ты. Помнишь, как мы не могли насытиться друг другом?
Ему сразу стало трудно дышать.
— Это было давно.
Она смотрела на Райана серебристо-голубыми глазами. Глазами его жены.
— Не отталкивай меня. Пожалуйста.
Он грезил об этом моменте — Шугар Бет бросается ему на шею. Умоляет вернуться.
— Пусть не навсегда, — шепнула она. — Только на сегодня. Что тут плохого?
Он был твердым, как камень. Да и кто бы на его месте не изнемогал от желания, когда такая женщина трется о тебя, как кошка? У всякого нормального мужчины ширинка бы треснула. Но не соблазнился. Ни на секунду.
И поэтому, снова сжав ее плечи, решительно отстранил от себя.
— Что тут плохого? Дело в том, что я люблю свою жену.
— Ах, какое благородство!
— Благородство не имеет к этому никакого отношения. Она для меня все. И я никогда ее не предам.
— В таком случае проваливай отсюда ко всем чертям.
Он почувствовал короткую вспышку жалости к ней, порыв объяснить, что она слишком стара для таких игр. Но он был не из тех, кто легко раздает советы, поэтому лишь коротко кивнул и вышел.
Мартовский ветер свистел в ушах, ероша волосы. Спустившись с крыльца, он откинул голову и посмотрел в небо сквозь ветви деревьев. Может, это только его воображение, но он уже не помнил, когда в последний раз видел такие яркие, крупные звезды.
Райан улыбнулся.
