Кит вдруг услышала непонятно чей, доносившийся непонятно откуда голос. Неужели ее собственный?
— Не хотела говорить тебе, но… — Она попыталась сглотнуть и не смогла. — Отношения между мистером Парселлом и мной… зашли слишком далеко. Свадьбу все равно придется сыграть.
Последовавшая за этими словами тишина оглушала. Самый воздух словно сгустился, став неподвижным. Кит широко раскрытыми глазами наблюдала за Кейном. Видела, как постепенно до него доходит значение ее слов. Губы плотно сжались, лицо стало жестким и неуступчивым.
— Ты отдала ему свою невинность?
Кит заставила себя неуверенно кивнуть.
В голове Кейна раздался злобный рев. Безумный внутренний вопль гнева и возмущения. Он отзывался эхом в мозгу, распирал виски, драл когтями череп, словно разъяренный первобытный ящер. В этот момент он ненавидел ее. Ненавидел за то, что раньше считал дикой и чистой розой. Берегущей свой аромат для него.
Почти забытое эхо уничтожающего хохота матери еще дребезжало в ушах, когда он рванул на себя дверь и почти вывалился наружу, оставив позади удушливое пространство кухни.
Глава 12
Магнус усадил в кабриолет Сэмюела, Люси и Пэтси, подождал, пока Софрония сядет рядом с ним, и отъехал от церкви. Сначала он пытался завести беседу с Софронией, но та отвечала нехотя и односложно, так что вскоре пришлось замолчать. Возвращение Кит расстроило ее, хотя Магнус не понимал почему. В отношениях девушек, несомненно, было что-то странное.
Магнус взглянул на Софронию: она была похожа на прекрасную статую!
Он так устал от тайн, которыми она себя окружила. Устал от любви к ней, любви, приносившей больше горя, чем счастья. Пожалуй, стоит подумать о Деборе Уилкинс, дочери одного из работников прядильни. Она не скрывала, что готова принять его ухаживания.
Черт возьми! Ему давно пора завести семью! Война позади, Кейн дал ему хорошую работу. Небольшой уютный домик надсмотрщика на краю сада ждет хозяйку. Времена гулянок и доступных женщин давно прошли. Теперь ему хочется уюта и покоя. Жена, дети — вот о чем теперь мечтает Магнус. Кроме того, Дебора — девушка хорошенькая, добрая и покладистая, не то что эта Софрония, у которой язык точно бритва. Дебора станет ему верной подругой.
Но, вместо того чтобы приободриться, Магнус еще больше помрачнел.
Софрония не часто улыбалась ему, но в эти редкие моменты перед глазами у него словно разворачивалась многоцветная радуга. Она читала газеты и книги, стремилась к знаниям и разбиралась не только в модах, но и в политике, чего Деборе вовек не понять. И что важнее всего, Дебора в отличие от Софронии никогда не напевала за работой.
Тут Магнус заметил едущий навстречу алый с черным кабриолет, слишком новый и нарядный, чтобы принадлежать кому-то из местных жителей. Наверняка это какой-то янки. Авантюрист, нажившийся на войне и теперь приехавший обкрадывать южан.
Софрония выпрямилась и присмотрелась к экипажу. Подобравшись ближе, Магнус распознал Джеймса Спенса, владельца нового фосфатного рудника. Сам Магнус не был знаком с ним, но слышал, что Спенс — неплохой бизнесмен. Он щедро платил работникам и не обманывал покупателей. Все же Магнус недолюбливал его — возможно, потому, что Софронии он явно нравился.
Только сейчас Магнус заметил, что Спенс недурен собой. Встретившись глазами с Софронией, Джеймс приветственно приподнял касторовую шляпу песочного цвета, обнажив густую гриву темных волос, аккуратно расчесанных на пробор.
— Доброе утро, Софрония! — окликнул он. — Неплохой денек, верно?
На остальных седоков он даже не взглянул.
— Доброе утро, мистер Спенс, — пропела Софрония с задорной улыбкой, при виде которой Магнусу нестерпимо захотелось хорошенько тряхнуть ее за плечи.
Спенс нахлобучил шляпу, кабриолеты разминулись, и Магнус вдруг вспомнил, что промышленник уже не впервые выказывает интерес к Софронии. Пытаясь скрыть раздражение, Магнус с силой сжал поводья. Пора им потолковать по душам!
Возможность представилась в конце дня, когда он сидел с Мерлином на заднем крылечке своего дома, наслаждаясь приятным бездельем. Краем глаза он заметил, как в саду мелькнуло что-то синее: это Софрония гуляла между вишневых деревьев, вероятно, решая, стоит ли собирать последние ягоды.
Магнус неторопливо спустился вниз и, сунув руки в карманы, направился в сад.
— Могла бы и оставить кое-что птичкам, — заметил он, подходя к ней.
Софрония даже подскочила от неожиданности.
— Что это ты крадешься как вор?
— Ничего я не крался. Просто у меня походка легкая, — хмыкнул Магнус.
Но Софрония явно не желала вступать в перепалку.
— Проваливай! Нам с тобой не о чем говорить!
— Жаль, но все равно придется. Так что тебе от меня так просто не отделаться.
Вместо ответа Софрония повернулась к нему спиной и зашагала к дому. Магнус в три прыжка обогнал ее и преградил дорогу.
— Мы можем побеседовать в саду, — вкрадчиво начал он, — или ты возьмешь меня под руку, я поведу тебя к своему дому и усажу в ту большую качалку на крыльце. Хочешь ты или нет, но выслушаешь все, что я намереваюсь сказать.
— Пропусти меня.
— Значит, останемся здесь? Я не против.
Он сжал ее ладонь и потянул к скрюченной яблоне. Софрония попыталась вырваться, но силы оказались неравными.
— Ты сам себя выставляешь на посмешище, Магнус Оуэн, — сердито сказала она. Янтарные глаза загорелись ярким золотистым пламенем. — Большинство мужчин давно бы уж поняли намек и смирились! Ты мне не нравишься! Когда ты усвоишь это своими глупыми мозгами? Неужели у тебя совсем нет гордости? Как только тебе не стыдно бегать за женщиной, которой до тебя и дела нет? Можно подумать, ты не знаешь, что я смеюсь над тобой за твоей же спиной!
Магнус сжал кулаки, но не ушел.
— Давай, смейся сколько твоей душе угодно! В моих чувствах к тебе нет ничего позорного, и я могу смело смотреть в глаза любому. — Он уперся ладонями в ствол дерева по обе стороны от Софронии, не давая ей убежать. — Кроме того, это не мне, а тебе нужно стыдиться. Только сегодня утром ты сидела в церкви, вознося молитвы Господу, а стоило выйти за дверь, как тут же стала строить глазки Джеймсу Спенсу.
— Не тебе меня судить, Магнус Оуэн.
— Пусть этот северянин богат и хорош собой, но он не для тебя. Когда ты перестанешь противиться собственной природе?
У Софронии отчего-то сжалось сердце, но разве можно показать это Магнусу?
Вместо этого она кокетливо откинула голову, прислонившись к стволу яблони, и слегка выставила грудь. И удовлетворенно усмехнулась, увидев, как у Магнуса перехватило дыхание. Он упивался восхитительным зрелищем и не пытался скрыть свое восхищение. Ничего, самое время наказать его за то, что вечно вмешивается в ее жизнь, причем наказать как можно больнее!
Отчего же при мысли об этом ей стало не по себе? Как бывало каждый раз, когда он смотрел на нее или говорил с ней.
Но Софрония решительно поборола свою слабость.
— Ревнуешь, Магнус? — улыбнулась она, кладя руку ему на плечо и сжимая теплую упругую плоть. От прикосновения к мужчине, особенно белому, ее обычно трясло, а к горлу подступала дурнота, но ведь это всего лишь Магнус, которого она ничуть не боится! — А тебе хотелось, чтобы я улыбалась не ему, а тебе? Именно это тебя задевает, Магнус Оуэн?
— Меня задевает совсем другое. Та война, которая постоянно бушует в твоей душе, и полное нежелание с ней покончить, — хрипло выдавил он.
