своё восхождение.
– Но дорога ведёт вниз, – тихо заметила Аттия.
Финн посмотрел на неё. Под слоем грязи и копной спутанных волос её лицо сияло странной радостью.
– Ты тут раньше бывала? – спросил он.
– Нет. Я из маленькой группки цивилов. Мы никогда не покидали своего Крыла, а оно очень далеко отсюда. Тут так... чудесно.
Её слова напомнили Финну о Маэстре, разбудив чувство вины, но Гильдас отпихнул его и устремился вперёд.
– Может показаться, что мы спускаемся. Но если верна теория о том, что Инкарцерон находится под землёй, то в конечном итоге мы должны подняться наверх. Возможно, по ту сторону леса.
Финн в смятении уставился на окружавшие их бескрайние лесные просторы. Неужели Тюрьма настолько огромна? Он никогда не задумывался об этом раньше.
И тут девушка спросила:
– Там что, дым?
Они проследили в указанном ею направлении. Вдалеке в тумане поднимался и рассеивался тонкий столб. Действительно, похоже на дым от костра, решил Финн.
– Финн! Помоги!
Они обернулись на голос. Из чащи медно-стальных зарослей, таща что-то на себе, появился Кейро; когда они подбежали к нему, Финн разглядел маленькую овечку с механической ногой, из которой торчали провода.
– Всё воруешь, – съязвил Гильдас.
– Ты знаешь правило комитатусов, – бодро откликнулся Кейро. – Всё принадлежит Тюрьме, а Тюрьма наш враг.
Оказалось, что глотка овечки уже перерезана. Кейро с вызовом глянул на спутников.
– Займитесь разделкой. К примеру, вот она, – ткнул он пальцем в Аттию. – Должна же быть от неё какая-то польза.
Никто не пошевелился. Заговорил Гильдас:
– Это глупо. Мы даже не знаем, какие узники тут обитают. И насколько они сильны.
– Нам нужно поесть! – Кейро тут же разозлился, лицо его потемнело. Он бросил овцу. – Но раз ты не голоден, то ладно.
Наступило неловкое молчание. Потом Аттия просто спросила:
– Финн?
Она поступит так, как он скажет. Ему не хотелось командовать. Но на него в ожидании уставился Кейро, поэтому Финн проговорил:
– Давай. Я помогу.
Они вместе освежевали добычу. Девушка умело орудовала позаимствованным у Гильдаса ножом, и Финн понял, что ей приходилось заниматься этим и раньше. Догадавшись, что от него мало толку, Аттия совсем оттеснила его и сама разрезала сырое мясо. Они взяли совсем немного, больше им было не унести, да и сухих дров для костра они пока не раздобыли.
Монстр состоял из органики лишь наполовину, остальное представляло собой мешанину из металлических деталей, искусно подогнанных друг к другу. Гильдас поковырял в останках своим посохом.
– Раньше животные у Тюрьмы получались лучше, – мрачно заявил он.
– Что ты имеешь в виду, старик? – полюбопытствовал Кейро.
– То, что сказал. Помню времена, когда животные полностью состояли из мяса. А потом появились искусственные включения, сначала понемногу – провода вместо вен, пластик вместо хрящей. Сапиенты изучали каждый образец, который удавалось раздобыть. Одно время я даже назначал вознаграждение, чтобы мне приносили трупы, хотя Тюрьма обычно успевала раньше.
Финн кивнул. Все знали, что останки любого умершего создания исчезали за ночь; Инкарцерон мгновенно посылал своих «жуков» и собирал материал для переработки. Нечего было потом хоронить, нечего сжечь. Убитых и умерших комитатусов оставляли возле пропасти, нарядив в их любимые одежды и украсив цветами. К утру они пропадали.
Удивив всех, в разговор вмешалась Аттия:
– У нас тоже такое было. Попадались такие же овцы и ещё собаки. А в прошлом году родился ребёнок с металлической левой ногой.
– Что с ним сделали? – тихо спросил Кейро.
– С ребёнком? – Аттия пожала плечами. – Убили. Таких тварей нельзя оставлять в живых.
– Подонки милосерднее. Мы оставляем жизнь любым уродам, – с непонятной горечью откликнулся Кейро, развернулся и направился в лес.
– Глупец, неужели ты не понимаешь, что это значит? Тюрьме не хватает органического материала, – бросил ему в спину Гильдас.
Но Кейро не слушал. Он поднял руку в предупреждающем жесте.
Из леса раздался звук – тихий шёпот, лёгкий ветерок. Сначала слабый, он пошевельнул листву, взъерошил волосы Финна, колыхнул мантию Гильдаса.
– Что это? – насторожился Финн.
Сапиент торопливо толкнул его.
– Скорее. Нам нужно найти укрытие. Скорее же!
Они помчались между деревьев. Аттия всё время старалась держаться рядом с Финном. Ветер резко усилился. Листья приподняло, закружило, бросило вслед за беглецами. Один листок полоснул Финна по щеке; дотронувшись до места, внезапно опалённого болью, он нащупал порез, увидел кровь. Аттия охнула, попыталась защитить глаза руками.
Они вдруг очутились в центре бури из металлических опилок, медных, стальных, серебряных листьев с острыми режущими краями кружащихся в порывах урагана. С рёвом гнулись деревья, треск ломающихся сучьев звенел под невидимой крышей.
Финн бежал, пригнувшись, сбив дыхание, в рёве бури ему слышался чей-то громовой голос. Ураган обрушил на него всю свою ярость, подхватывал и кидал на металлические стволы деревьев, бил и ранил. Злые стрелы листьев казались Финну словами издёвки, которые Инкарцерон мечет в своего сына, рождённого в тюремной клетке. Финн остановился, выпрямился и крикнул:
– Я слышу тебя! Слышу! Прекрати!
– Финн! – Кейро дёрнул его вниз. Финн поскользнулся, земля расступилась под ним, и он полетел в пустоту между спутанными корнями огромного дуба. И приземлился на Гильдаса, который тут же спихнул его. Секунду оба пытались отдышаться, прислушиваясь к гулкому и стонущему шуму смертоносного листопада снаружи. Затем сзади раздался приглушённый голос Аттии:
– Где мы?
Финн осмотрелся. Они оказались в округлой полости под корнями стального дуба, дальний её край терялся во мраке. Потолок над головой нависал слишком низко – невозможно было встать во весь рост. Аттия ползком пробралась внутрь, под ней захрустели листья из металлической фольги. Финн вдохнул резкий запах плесени, разглядел изъеденные грибком стены, уродливую хилую растительность, усыпанную мелкими спорами.
– В норе, – кисло проговорил Кейро. Он поднялся на коленях, отряхнул с плаща мусор, затем посмотрел на Финна.
– Ключ цел, брат?
– Конечно, – буркнул Финн.
Синие глаза Кейро смотрели холодно.
– Ну так покажи мне.
Финн нехотя засунул руку под рубаху, извлёк кристалл, и тусклое свечение озарило окружающий полумрак. К облегчению Финна, холодный Ключ молчал.
Аттия вытаращила глаза.
