Он приоткрыл дверь, и она прошла мимо него в приемную. Тут он ее обогнал и, спросив в духе присущей ему несколько старомодной вежливости: «Вы разрешите?», вошел впереди нее в свой кабинет. Молодого человека она увидела только после того, как Штольце занял место за своим письменным столом.
Юноша при ее появлении вскочил с места, и она моментально узнала в нем того, с кем столкнулась на стройке, припомнив, к своему ужасу, даже его имя – Тобиас Мюллер. При этом выглядел он совершенно иначе, чем тогда, на строительной площадке. На нем был серый костюм обычного покроя, белая рубашка и синий галстук. Свои каштановые волосы он зачесал назад, открыв лоб, и смазал добротным бриолином. Но темно-синие, почти черные глаза встретили ее взгляд все с тем же любопытством и веселой заинтересованностью, что и тогда.
Разумеется, на этот раз он знал, с кем имеет дело, но Доната невольно спросила себя, узнал ли бы он ее в нейтральной обстановке, а потом сразу же отбросила эту мысль, как совершенно неуместную для данного момента.
– Тобиас Мюллер, – представил его Штольце, – молодой архитектор, о котором я тебе говорил, Доната. А это – глава фирмы госпожа Доната Бек.
Он поклонился, но она руку ему не протянула, а, наоборот, засунула ее поглубже в карман своего рабочего халата, после чего села на стул.
– Господин Мюллер, – пояснил Штольце, – только что закончил Технический университет. Он может предъявить свой блестящий диплом.
Доната молчала. Штольце потеребил манжеты и выпустил их из-под рукавов пиджака. Возникло короткое неприятное замешательство.
Тобиас Мюллер ухватил быка за рога.
– О том, что у меня есть опыт работы на стройке, вы ведь знаете, госпожа Бек.
Теперь ей, смотревшей до того на коммерческого директора, пришлось все же обратить взгляд на молодого человека. Он улыбался и, как ей показалось, довольно дерзко.
– Ах, вот как? – ошеломленно вскрикнул Штольце. – Вы, значит, знакомы? А мне об этом ничего не сказали, господин Мюллер.
– Видимо, он не считал это достойным предметом для разговора, – произнесла Доната. – И правильно.
– Я копошился на стройке не просто так, – докладывал Тобиас Мюллер, – а проходил практику после окончания курсов обучения на каменщика.
– У него действительно есть все предпосылки стать хорошим архитектором, – поддержал Тобиаса Штольце.
Доната вскинула голову.
– Меня бы одно интересовало, господин Мюллер. Вы ведь, конечно, во время студенческих каникул работали или, скажем, были стажером в каких-то архитектурных фирмах.
– Совершенно верно.
– И где же?
– Преимущественно у Хелльмесбергера.
– Это дельный и преуспевающий специалист. А почему он не зачислил вас в свой штат после окончания университета?
– Я сам не захотел.
– Придется вам рассказать об этом поподробнее.
– Эта фирма для меня чересчур велика. Мне показалось, что там я буду лишь пешкой.
Ее зеленые глаза сверкнули на него неодобрительно.
– А у меня, вы полагаете, продвигаться будет легче? Он выдержал ее взгляд и без обиняков признался:
– Да.
– Тут вы заблуждаетесь.
– Я знаю, что вы – шеф фирмы и нуждаетесь не в компаньонах, а только в сотрудниках, и я вовсе не собираюсь сталкивать вас с вершины…
– До чего же вы великодушны, – вставила она.
– Я лишь подумал, что у вас, госпожа Бек, в вашем небольшом предприятии, я бы мог большему научиться. Что вы имеете против меня?
– Ничего. Абсолютно ничего.
– Доната… – начал было Штольце. Она не дала ему договорить.
– Господин Мюллер, – предложила она, – если вы сейчас оставите нас на пять минут вдвоем… Наша секретарша, госпожа Сфорци, устроит вас в совещательной комнате.
Он встал, поклонился ей и так посмотрел на нее сверху, что у нее возникло опасение, не выглядит ли ее поведение смешным.
– И правда, Доната, – спросил Штольце, когда они остались вдвоем, – что ты имеешь против него? Не можешь же ты всерьез думать, что он здесь будет рваться к штурвалу управления? Он же еще щенок!
– Позвони Хелльмесбергеру!
– Прямо сейчас?
– Именно для этого я и попросила его выйти. Штольце, не прикасаясь к телефону, задумчиво закурил сигарету.
– Насчет этого звонка тебе следовало бы подумать посерьезнее.
– Я знаю, что делаю!
– Очень жаль, но у меня впечатление иное. – Он порылся под крышкой письменного стола и вытащил бутылку коньяка и стакан. – Будешь?
Как он и ожидал, она отказалась.
– Не сомневаюсь, что Хелльмесбергер даст отличную характеристику, – сказал он, наполняя стакан.
– Почему же ты не звонишь ему? – Она встала, подошла к телефону и сняла трубку. – Я попрошу госпожу Сфорци…
Он нажал на рычаг.
– Ты ничего такого не сделаешь, Доната. Этот молодой человек хотел бы поступить к нам. Но, судя по всему, он все же не захлопнул за собою дверь в фирму Хелльмесбергера, а оставил себе маленькую щелку, на самый крайний случай. Ведь он имеет полное право на это, не так ли?
– Я не понимаю…
– Ну-ну, все ты отлично понимаешь, ты ведь не глупышка, Доната. – Своими чуть помутневшими глазами он посмотрел на нее почти умоляюще. – Если Хелльмесбергер сейчас узнает, что Мюллер пытается устроиться к нам, он вполне может это истолковать в дурном смысле и обрушиться на невинного. Ты же знаешь повадки шефов, Доната, ты и сама принадлежишь к этой категории.
Доната снова села.
– Кажется, я сейчас не отказалась бы от глотка.
– О, наливаю тебе с удовольствием.
Он, словно фокусник, извлек из своего письменного стола второй стакан, наполнил его до краев и пододвинул к ней по столу.
– Спасибо. А сигаретка найдется?
– В любой момент! – Он протянул ей пачку и поднес горящую зажигалку. – Можешь его зачислить, можешь и не зачислять. Это дело только твое. Но тебе же не к лицу портить ему карьеру. Скажу проще: наводить справки у Хелльмесбергера можно только в том случае, если ты решила парня принять; но тогда ведь и звонок-то ни к чему.
Она глотнула коньяку и вдохнула дым сигареты.
– Логика у тебя прямо несокрушимая, Артур, – промолвила она, как будто с насмешкой, которая, однако, и самой ей показалась наигранной.
– Я не прошу тебя объяснять мне, почему ты не хочешь его принимать. Наверное, все равно я твоих доводов не понял бы. Существуют чисто женские эмоции, которые недоступны нашему мужскому
