Раньше Филипп всегда находил время, чтобы ее сопровождать. Она могла опираться на него, как на каменную гору. Никогда не случалось такого, чтобы она стояла забытая где-то в углу и никто бы не обращал на нее внимания. Они выезжали в свет всегда вместе и были импозантной парой.
Ей пришлось преодолевать себя, чтобы освободиться от чувства неловкости, и впоследствии она вспоминала об этом с улыбкой. В какой-то момент Доната была даже готова просить сестру сопровождать ее, но вскоре отказалась от этой мысли. Сильвия была таким человеком, который всегда ожидает пристального внимания к своему самочувствию и настроению. А кроме того, если вместо одной женщины, оставленной без внимания, будут две, то они, наверное, окажутся в еще более жалком положении, чем одна. Нет, Донате предстояло и в свете выказывать такую же самостоятельность, как на работе.
Так она и поступала, и удавалось ей это удивительно хорошо. На высочайших каблуках, в одном из своих красивых париков, элегантно одетая и тщательно подкрашенная, она вступала в среду собравшихся, присоединялась к группе друзей, вскоре оставляла ее, чтобы обойти других знакомых, сеяла обаяние и собирала урожай восхищений и одобрительных улыбок. Никогда ей не виделись кошмарные сны, в которых она оказывалась бы лишней спицей в колеснице.
Вскоре она полюбила свою неограниченную свободу, свободу одинокой женщины. Она могла, когда заблагорассудится, уходить из дома, оставаться в других местах сколько душе угодно, ходить на свидания, если есть настроение. При жизни мужа ничего этого не было.
Но теперь-то появился Тобиас, и все полностью изменилось. В первые недели их связи она и не думала посвящать его в свои дела. Но из-за этого она не могла рассказывать ему и об эпизодах из своей жизни. Хуже того: он узнавал о них со стороны.
– Позавчера ты была на приеме у Гейне, – упрекнул он ее однажды.
Они только что удовлетворили свою страсть; Доната еще лежала в его объятиях и ожидала чего угодно, только не упрека. Она буквально сжалась в комок.
– Откуда это тебе известно? – спросила она.
– Из «Вечерней газеты».
– А, понятно.
– А ты мне ничего об этом не сказала.
– Для чего тебе это знать?
– Потому что это меня интересует.
Она поцеловала его грудь, надеясь, что это подействует успокаивающе.
– Ах, милый, ты же знаешь эти приемы…
– Нет, Доната! Именно о приемах-то я ничего и не знаю.
– Там нет ничего интересного, – заверила она, – Бог свидетель.
– Чего же ты туда ходишь?
– Я должна показываться в обществе.
– А я нет?
– Нет, ей-богу, нет. Ты до этого еще не дорос. И будь этому рад.
– Но я, как-никак, на пару лет старше, чем Натали Гейне, а она там была.
– Так, значит, ты хотел бы положить глаз на красивую Натали?
– Положить глаз я хотел бы только на тебя, Доната, и ты это знаешь. Но постепенно я прихожу к мысли, что ты меня не любишь по-настоящему.
– Не говори так!
– А иначе ты бы считала вполне естественным, что мы должны бывать на приемах вместе.
– Я не знала, что это доставит тебе удовольствие, – произнесла она, сразу же поняв, что подобное объяснение звучит более чем неубедительно.
– Могла бы хоть спросить меня об этом.
Она начала рисовать указательным пальцем круги на его гладкой груди.
– Я думала, что у тебя собственный круг знакомств. Я ведь никогда не спрашиваю тебя, что ты собираешься делать в свободное вечернее время, с кем ты бываешь на людях…
– Мало любишь, – прервал он ее.
– Тебе была бы милее моя ревность?
– Капелька ревности не помешала бы.
Она засмеялась.
– Ах, Котик ты мой! Только такой большой ребенок, как ты, может путать ревность с любовью. – Потом, уже серьезнее, добавила: – Ты вообще-то не так часто уходишь из дома, чтобы за этим крылось что-то подозрительное.
– Ты просто уверена в моей верности.
– К сожалению, это вовсе не так. Она процитировала: «Ах, как ты молод, как красив, твои глаза сияют счастьем…»
– Стихотворение Шторма,[13] – сухо заметил он, – знаю. Может быть, я в твоих глазах именно таков. Но о себе-то ты ведь не можешь сказать, что якобы ты стара и утомлена.
– Я и не говорю этого.
– Тогда почему же ты не отваживаешься показываться вместе со мной?
– Тут дело не в отваге.
– Нет? Не в ней? Жаль. А то я бы еще мог как-то тебя понять. Тогда назови мне, пожалуйста, истинную причину.
– Извини, я просто об этом не думала. Уже много лет я имею привычку появляться в обществе без спутников. Мне просто в голову не пришло просить тебя о сопровождении.
– Ты не хочешь, чтобы нас видели вместе, признай это!
– Нет, это не так, – возразила она, мысленно взвешивая, в какой мере его утверждение соответствует истине.
Он схватил ее за плечи и повернул лицом к себе, так что ей пришлось смотреть ему в глаза.
– Значит ли это, что ты в дальнейшем будешь брать меня с собой?
– Если ты так этого хочешь, то да.
– Я настаиваю на этом.
– Ладно, договорились.
Доната поцеловала его в губы и почувствовала, как вновь нарастает в нем волна страсти. Она быстро отстранилась.
– Хватит, хватит, на сегодня достаточно. – Спустила ноги с кровати. – Я тебя покидаю.
– Ну, останься еще со мною, Кисуля! Хоть на пять минут!
Она накинула на плечи свой шелковый домашний халат.
– Нет, нет, Котик! Знаю я эти пять минут! Спи спокойно, и сладких тебе сновидений! – От двери она еще послала ему воздушный поцелуй и выскочила из комнаты.
У нее было такое ощущение, что он ее переиграл. Загнал в угол, так что ей ничего не оставалось, кроме как выполнить его желание. Но с другой стороны, она считала, что он прав. Если он дарит ей свою молодость, не останавливаясь перед разницей в возрасте, то, видимо, имеет право разделять с ней и те привилегии, которыми она пользуется благодаря своим годам и своему положению.
Как и следовало ожидать, Тобиас успешно справлялся с ролью сопровождающего. Она лишь давала ему советы по выбору костюма, в остальном он и сам отлично знал, как себя вести. Он поддерживал ее под локоть, помогая подниматься по ступенькам, никогда не вылезал вперед, никогда не лишал ее возможности стать центром внимания. С ним очень быстро свыклись; во всяком случае, таково было впечатление. Правда, друзья Донаты не предлагали ему перейти на «ты», но и не оставляли его совсем в тени, вовлекая в беседу.
Его считали хорошим, представительным молодым сотрудником Донаты, который счел себя обязанным быть под рукой у этой одинокой женщины. В обществе они вели себя так, что это не выдавало интимности их отношений. Кое-кто, может быть, и предполагал, что они близки, другие полностью это исключали как раз из-за разницы в возрасте. Но всем было понятно, что она охотно появляется в обществе в сопровождении этого интеллигентного, хорошо воспитанного молодого человека.
