Чехов без глянца

Но вечером, когда, около полуночи, все расходи­лись по своим комнатам, ложились в постели и в доме потухали огни, в его кабинете долго еще го­рела лампа. Тогда он работал, как хотел, иногда за­сиживаясь долго, а на другой день вставал позже других...

Антон Павлович Чехов. Из письма А. С. Суворину. Ме­лихово, 28 мая 1892 г.:

У нас жарко. Идут теплые дожди. Вечера восхити­тельные. В версте от меня хорошее купанье и хоро­ шие места для пикников, но нет времени ни купать­ся, ни на пикники ездить. Или пишу со скрежетом зубовным, или же решаю грошовые вопросы с плот пиками и работниками. Мише от начальства была жестокая распеканция за то, что он но неделям про­живает у меня и не сидит у себя дома, и теперь мне одному приходится заниматься хозяйством, в кото­рое я не верю, так как оно мизерно и похоже боль­ше на барскую забаву, чем надело. Купил я три мы­шеловки и ловлю мышей по 25 штук в день и уношу их в лес. В лесу прекрасно. Помещики ужасно глупо делают, что живут в парках и фруктовых садах, а не в лесах. В лесу чувствуется присутствие божества, не говоря уж о том, что жить в нем выгодно — не бы­вает порубок и уход за лесом сподручнее. <...> Лес­ные просеки величественнее, чем аллеи.

Михаил Павлович Чехов:

К первой же осени вся усадьба стала неузнаваема. Были перестроены и выстроены вновь новые службы, сняты лишние заборы, посажены пре­красные розы и разбит цветник, и в поле, перед воротами, Антон Павлович затеял рытье нового большого и руда. С каким интересом мы следили за ходом работ! С каким увлечением Антон Павло­вич сажал вокруг пруда деревья и пускал в него тех самых карасиков, окуньков и линей, которых при­возил с собой в баночке из Москвы и которым да­вал обещание впоследствии «даровать конститу­цию». Этот пруд походил потом больше на ихтио­логическую станцию или на громадный аквариум, чем на пруд: каких только пород рыб в нем не было! <...>

Зима 1893 года была в Мелихове суровая, много­снежная. <...> Расчищенные в саду дорожки по­ ходили на траншеи. Мы зажили монастырской жизнью отшельников. Мария Павловна уезжала в Москву на службу, так как была в это время учи­тельницей гимназии, в доме оставались только брат Антон, отец, мать и я, и часы тянулись не­обыкновенно долго. Ложились еще раньше, чем летом, и случалось так, что Антон Павлович про­сыпался в первом часу ночи, садился заниматься и затем укладывался под утро спать снова. Он в эту зиму' много писал.

Но как только приезжали гости и возвращалась из Москвы сестра Маша, жизнь круто изменялась. Пе­ ли, играли на рояле, смеялись. Остроумию и весело­сти не было конца. Евгения Яковлевна напрягала все усилия, чтобы стол по-прежнему ломился от яств; отец с таинственным видом выносил специаль­но им самим заготовленные настоечки на березовых почках и на смородинном листу и наливочки, и то­гда казалось, что Мелихово имеет что-то особенное, свое, чего не имели бы никакая другая усадьба и ни­какая другая семья.

Мария Тимофеевна Дроздова:

Обыкновенно кто бы ни приезжал — привозил почту, захваченную попутно на станции Лопас- ня. Антон Павлович любил получать почту. Она была очень обильная: газеты, журналы, какие у нас только выходили, много писем чуть не со всего света. <...>

Особенно ждали почту в осенние вечера. Но если ее привозили во время ужина, то, пока он не кон­ чится, письма лежали под рукой Антона Павлови- 342 ча нераспечатанные.

Антон Павлович Чехов. Из письма Ал. П. Чехову. Ме­лихово, 2i октября 1892 г.:

Собравши плоды земные, мы тоже теперь сидим и не знаем, что делать. Снег. Деревья голые. Куры жмутся к одному месту. Чревоугодие и спанье утеря­ли свою прелесть; не радуют взора ни жареная ут­ка. ни соленые грибы. Но как это ни странно, скуки совсем нет. Во-первых, просторно, во-вторых, езда на санях, в-третьих, никто не лезет с рукописями и с разговорами, и, в-четвертых, сколько мечтаний насчет весны! Я посадил 6о вишен и 8о яблонь. Вы­копали новый пруд, который к весне наполнится водой на целую сажень. В головах кишат планы. Да, атавизм великая штука. Коли деды и прадеды жили в деревне, то внукам безнаказанно нельзя жить в го­роде. В сущности, какое несчастье, что мы с детст­ва не имели своего угла.

Антон Павлович Чехов. Из письма А. С. Суворину Ме­лихово, 22 октября 1892 г.:

Днем валит снег, а ночью во всю ивановскую светит луна, роскошная, изумительная луна. Великолепно. Но тем не менее все-таки я удивляюсь выносливости помещиков, которые поневоле живут зимою в де­ревне. Зимою в деревне до такой степени мало дела, что если кто не причастен так или иначе к умствен­ному труду, тот неизбежно должен сделаться обжо­рой и пьяницей или тургеневским Пегасовым. Одно­образие сугробов и голых деревьев, длинные ночи, лунный свет, гробовая тишина днем и ночью, бабы, старухи — все это располагает к лени, равнодушию и к большой печени.

Михаил Павлович Чехов:

Переселение Антона Павловича из Москвы в Мели­хово на постоянное жительство и весть о том, что вот-де там-то поселился писатель Чехов, повели неминуемо к официальным знакомствам. Кончи­лось дело тем, что Антона Павловича (и меня) вы­брали в члены санитарного совета. Таким образом, началась земская деятельность писателя. Он стал принимать непосредственное участие в земских де­лах, строил школы, причем ему помогала в этом на­ша сестра Мария Павловна, проводил шоссе, заве­довал холерными участками, и ни одно, даже самое маленькое общественное дело не проходило мимо его внимания. В этом отношении он целиком похо­дил на нашего дядю Митрофана Егоровича. То и де­ло к нему приходил то с той, то с другой казенной бумагой сотский, и каждая такая бумага звала его к деятельности.

Антон Павлович Чехов. Из письма А. С. Суворину. Ме­лихово, 8 декабря 1892г.:

Ах, если б Вы знали, как я утомлен! Утомлен до на­пряжения. Гости, гост и, гости... Моя усадьба стоит как раз на Каширском тракте, и всякий проезжий интеллигент считает должным и нужным заехать ко мне и погреться, а иногда даже и ночевать остаться. Одних докторов целый легион! Приятно, конеч­но. быть гостеприимным, но ведь душа меру знает. Я ведь и из Москвы-то ушел от гостей.

1892. Холерный год

Татьяна Львовна Щепкина-Куперник:

Известность сто как врача быстро росла, скоро его выбрали в члены серпуховского санитарного сове­та. Тем временем на Россию надвинулась холера. Ему, как врачу и члену совета, предложили взять на себя заведывание санитарным участком. Он тотчас же согласился и, конечно, безвозмездно.

Антон Павлович Чехов. Ил письма Н. А. Лейкииу. Ме­лихово, 1 з июля 1892 г.:

По случаю холеры, которая еще не дошла до нас, я приглашен в санитарные врачи от земства, дан мне участок, и я теперь разъезжаю по деревням и фаб­рикам и собираю материал для санитарного съез­да. О литературной работе и подумать некогда. В 1848 г. в моем участке была холера жестокая; рас­считываем, что и теперь она будет не слабее, хотя, впрочем, Божья воля. Учасгки велики, так что все время у врачей будет уходить только на утомитель­ные разъезды. Бараков нет. трагедии будут разыгры­ваться в избах или на чистом воздухе. Помощников нет. Дезинфекции и лекарств обещают безгранич­но. Дороги скверные, а лошади у меня еще хуже. Что же касается моего здравия, то я уж к полудню 345

начинаю чувствовать утомление и желание зава­литься спать. Это без холеры, а что будет при холе­ре, посмотрим.

Антон Павлович Чехов. Из письма И. М. Линтваре- вой. Мелихово, 22 июля 1892 г.:

Я злюсь, как цепной пес; у меня 23 деревни, а до сих пор я не получил еще ни одной койки и, вероятно, никогда не получу фельдшера, которого мне обеща­ли в Санитарном совете. Езжу по фабрикам и вы­прашиваю как милостыни помещения для своих бу­дущих пациентов. В разъездах я от утра до вечера и уже утомился, хотя холеры еще не было. Вчера ве­чером мок на проливном дожде, не ночевал дома и утром шел домой пешком по грязи и все время ру­гался. Моя лень оскорблена во мне глубоко. <...> Но это только в первое время. Через 1-2 недели все войдет в свою колею и мы усядемся. Холера, надо полагать, будет не особенно сильная. Да и сильная не страшна, так как земство снабдило врачей самы­ми широкими полномочиями. 1о есть я не получил ни копейки, но могу нанимать избы и