миролюбиво:
— Ладно, Джек, чего там… Все в порядке. Ты, вообще-то, мой лучший клиент. Только больше не бей меня, а то я попрошу мамашу Гудвин приглашать ко мне других, а не тебя.
Мэг с сожалением покачала головой и снова обратилась к Джеку Крилу.
— Поверим вам на слово. А теперь приготовьте ваш кошелек!
Джек недоуменно взглянул на нее.
— Что? Какой кошелек?
— А вы не понимаете? Кошелек, в котором храните деньги!
Джек часто заморгал.
— Вы хотите получить с меня деньги?
Мэг презрительно поморщилась.
— Я не нуждаюсь в них, а вот Сэйти вам придется заплатить.
— Но я… оплатил услуги!
— Вам придется отдать их Сэйти за то, что вы причинили ей боль. В следующий раз, прежде чем поднять руку на женщину, вспомните об этом!
Джек Крил вынул из кармана кожаный кошелек. Достав несколько монет, он положил их на стол и пододвинул к Мэг.
— Отдайте деньги Сэйти!
Джек сгреб монеты и подал их заплаканной девушке.
Кто-то из сидящих женщин вдруг захлопал в ладоши. И через минуту в зале дружно аплодировали и смеялись. Мэг растерянно смотрела по сторонам, не зная, как воспринимать такую реакцию: как одобрение или как откровенную насмешку. Она быстрым шагом направилась к выходу, завешанному бархатными малиновыми портьерами.
Раздвинув их, она столкнулась с улыбающимся Кинкейдом. Он попытался взять ее за руку, но она, отстранившись, чуть ли не бегом начала подниматься по лестнице.
— Мэг! Подожди! — крикнул он. — Подожди меня, сердце мое!
Поднявшись до середины лестницы, Мэг остановилась. Наверняка Кинкейд будет недоволен. Она спустилась одна ночью в зал, где собрались сомнительные посетители, да еще устроила там скандал!
— А ты, оказывается, храбрая женщина! — Кинкейд поравнялся с ней. — Не ожидал от тебя такого напора!
— Ты… недоволен, что я покинула нашу комнату? — тихо спросила Мэг.
Кинкейд пожал плечами.
— Я же не тюремный надзиратель. Хотя, для твоей же безопасности, лучше не выходить без меня ни на улицу, ни в зал первого этажа, Мэг!
— Я тебе сейчас все объясню! — торопливо проговорила Мэг. — Я зашла в комнату к мамаше Гудвин и хотела поговорить с ней об избитой клиентом девушке, но она не пожелала выслушать меня. И тогда мне пришлось спуститься в зал и высказать этому Джеку все, что я о нем думаю!
— И что же ты ему сказала?
— Я внушала этому недоумку, что женщин бить нельзя! Даже если они работают в публичном доме! — резко ответила она.
Кинкейд положил руку на плечо Мэг и обнял ее.
— Ты правильно растолковала этому парню и всем присутствующим, что нельзя бить беззащитных — женщин, стариков и детей. Драться могут лишь мужчины, и то, когда их силы равны.
Мэг прижалась к нему, и они, обнявшись, медленно поднялись на второй этаж.
«Как будто муж с женой направляются в свою спальню», — мелькнуло в голове Мэг.
— Как ты провел вечер? Надеюсь, удачно?
— Да, я выиграл вполне приличную сумму, но потерял несколько часов, которые мог бы провести с тобой!
— В следующий раз возьми меня с собой, — попросила она. — Монти говорит, что я родилась под счастливой звездой, значит, принесу тебе удачу!
Кинкейд ласково взглянул на нее.
— Хорошо, я подумаю. Может быть, действительно взять тебя с собой как талисман?
У Мэг загорелись глаза. Вот уже неделю она лишь глядела в окно, за которым бурлила лондонская жизнь. Район, в котором находилось заведение мамаши Гудвин, был грязным и бедным, но сейчас Мэг была бы рада пройти и по узким кривым улочкам, и загаженным булыжным мостовым! Ей так не хватало свежего морозного воздуха и холодных зимних солнечных лучей!
— Правда, Кинкейд, возьми меня с собой! — попросила она. — Я буду вести себя так тихо, что никто не обратит на меня внимания. Пожалуйста!
— Ты такая привлекательная женщина, что не сможешь остаться незамеченной! — возразил он. — Ладно, сердце мое, в следующий раз мы пойдем вместе!
— А когда? Мне так хочется поскорее выбраться хоть на часок из этого дома! Вот увидишь, я выиграю в карты крупную сумму!
Кинкейд достал ключ из кармана и открыл дверь. Пропустив Мэг, он вошел в комнату и шутливо заметил:
— Какая ты нетерпеливая особа! Кстати, я обещал тебе какой-нибудь подарок, если ты будешь вести себя хорошо. Не знаю, заслужила ли ты его… Но принес нужное тебе.
Он достал из кармана плаща яркий бумажный сверток и положил его на кровать. Мэг, радуясь как ребенок рождественскому подарку, развернула бумагу.
В свертке оказалась изящная шерстяная накидка темно-зеленого цвета — в тон зеленым глазам Мэг — и такого же цвета шерстяная шапочка с тонкой вуалью.
С возгласом восхищения она набросила накидку на плечи, надела на голову шапочку и придирчиво оглядела себя в зеркале.
Кинкейд взял ее за руку.
— Как ты прекрасна, моя таинственная, несравненная Мэг!
Она томным жестом опустила темно-зеленую вуаль на лицо. В глазах Кинкейда блеснули огоньки страстного желания. Он сбросил с Мэг шерстяную накидку, ловким движением снял с нее шапочку, легко поднял ее на руки и понес к кровати.
— Я люблю тебя, Мэг, — страстно прошептал он. — Я так тебя люблю…
Она закрыла глаза и поцеловала его в губы.
— Я тоже люблю тебя.
«Господи, спаси меня от моего греха, — подумала Мэг. — Не дай Кинкейду узнать о том тяжком преступлении, что я совершила!»
11
Граф Ратледж одиноко стоял в тени безголовой венецианской статуи и внимательно наблюдал за многочисленными леди и джентльменами, прибывавшими в Мэмфорд-Хауз на роскошный прием по случаю пятидесятилетия графа Мэмфорда.
Приглашение на прием доставили Персивалю лишь накануне праздника, а это свидетельствовало, что в список приглашенных его включили в последнюю минуту. Но граф Ратледж это и ожидал. Его нисколько не смутило подобное пренебрежение к своей персоне, и он с удовольствием принял приглашение графа Мэмфорда.
Почти ни один бал или прием, устраиваемый в домах богатых и знатных людей, не обходился без графа Ратледжа. Одни его откровенно не любили, другие боялись, но игнорировать не смел никто. Он обладал весом в обществе, с его мнением считался сам король, а его денежное состояние исчислялось огромными суммами. А он хотел бы, чтобы его приглашали, потому что желали видеть. Лицо графа, обезображенное заячьей губой, уже примелькалось за долгие годы, и гости почти не обращали внимания на
