уговоры и пообещал сегодня вечером сводить ее куда-нибудь поужинать!
— Как мне нравится, когда у тебя хорошее настроение, — сказал он, присаживаясь на стул. — Я так люблю видеть твою улыбку и слышать твой смех!
Мэг обернулась и сделала реверанс.
— Мне приятно, что вы заботитесь о моей внешности, сэр! Как вам нравится моя одежда? — И она несколько раз крутанулась перед ним на одной ноге.
На Мэг было элегантное платье, украшенное изящными кружевами, с несколькими пышными нижними юбками, с широкими рукавами и узким лифом, подчеркивающим ее высокую грудь и тонкую талию.
— В этом доме все девушки тщательно следят за своей внешностью. — Она игриво улыбалась. — Я должна выглядеть не хуже их!
Кинкейд рассмеялся и, подойдя к Мэг, обнял ее.
— Вы всегда очаровательны, мадам! — Он наклонился и нежно поцеловал ее в шею. — Вам к лицу все наряды, дорогие и не очень! — И уже серьезно посоветовал: — Сегодня вечером будет холодно. Обязательно надень свою шерстяную накидку.
— Сейчас, любимый, я переоденусь, и мы отправимся покорять Лондон!
Мэг танцующей походкой направилась к кровати, на которой лежало платье — еще один подарок Кинкейда. В нем она пойдет с ним куда-нибудь поужинать.
В замке Ратледж Филип покупал ей самые модные и дорогие наряды. Они с братом Персивалем были очень тщеславны и считали ниже своего достоинства иметь в доме вещи второго сорта. Они приобретали самые дорогие фарфоровые сервизы для обедов, самых лучших скаковых лошадей в свои конюшни. Стены замка достойно украшали только ценные произведения искусства. Мэг тоже одевалась у лучших портных и носила очень дорогие ювелирные украшения. Для братьев Ратледж она была чем-то средним между дорогой безделушкой и породистой скаковой лошадью, которую не стыдно показать другим знатным людям.
Жемчужно-серое атласное платье выглядело изысканно-изящно и шло Мэг. В каждый подарок Кинкейд вкладывал частицу своей души, и ей было очень приятно носить купленные им вещи.
— Давай я помогу тебе надеть его, — предложил Кинкейд. — Наши финансовые возможности позволяют нанять для тебя горничную, которая бы ухаживала за тобой и помогала одеваться.
— Зачем? — удивилась Мэг. — Я вполне справляюсь со своими нарядами и прекрасно обхожусь без посторонней помощи!
Кинкейд привлек ее к себе.
— Почему ты против? В последнее время я выиграл большую сумму денег и хочу потратить ее на тебя!
Мэг, сняв прежний наряд, надела новое платье.
— Помоги мне застегнуть пуговицы на спине, — попросила она.
— Вот видишь, тебе нужна горничная! — воскликнул Кинкейд и, застегивая пуговицы, добавил: — Впрочем, мне и самому нравится помогать тебе одеваться и… раздеваться. — Он поцеловал ее и, обняв, крепко прижал к себе.
Мэг повернула голову, их взгляды встретились. В карих глазах Кинкейда зажегся огонь желания, но он пересилил себя и отпустил ее.
— Не хочешь нанять горничную — твое дело. Я лишь хотел как лучше.
— Меня вполне устраивает эта жизнь. — Мэг, встав на цыпочки и дотянувшись до его лица, нежно поцеловала Кинкейда. — Пойми, впервые в жизни я могу что-то решать сама. Пусть какие-то мелочи, но для меня это очень важно. В моей прежней жизни… — ее взгляд стал печальным, — за меня все решали другие, и моим мнением никто не интересовался.
Кинкейд надел на голову белый парик, а Мэг подошла к зеркалу и снова принялась рассматривать в нем свое отражение. Затем она обернулась и спросила: — Ты не рассердился на меня, дорогой?
— Нет. — Кинкейд спрятал под парик выбившуюся прядь волос. — Просто я иногда не понимаю тебя, Мэг. До сих пор ты остаешься для меня загадкой.
Мэг улыбнулась.
— Ты пытаешься узнать, какая я есть?
Он кивнул.
Мэг подошла к Кинкейду и нежно прижалась к его плечу.
— Я люблю тебя, и мне приятно сознавать, что я представляю для тебя интерес, — тихо промолвила она.
— Могу я считать твои слова согласием выйти за меня замуж? — взволнованно спросил он.
Сейчас у Мэг не было никакого желания продолжать этот разговор. Она стремилась побыстрее выйти из дома и отправиться куда-нибудь повеселиться.
— Давай собирайся! — воскликнула она. — Мне так хочется подышать свежим прохладным воздухом! Если бы ты только знал, как мне наскучило сидеть в четырех стенах!
Кинкейд лукаво улыбнулся.
— А по-моему, ты иногда выходишь развлекаться в зал к гостям и даже обучаешь их хорошим манерам!
— Что же мне делать, если мой джентльмен почти каждый вечер оставляет меня в одиночестве? — шутливо возразила Мэг. — Должна же я хоть как-то развлекаться!
Кинкейд застегнул свою новую темно-красную накидку.
— Ты готова? — спросил он.
Мэг накинула на плечи темно-зеленую шерстяную накидку, надела такого же цвета шапочку и опустила на лицо тонкую вуаль.
— К долгожданному выходу на улицу готова! — объявила она и направилась к двери.
Кинкейд задул свечи и, подойдя к Мэг, залюбовался ею.
— Мэг, ты прекрасна! Как уныло и серо протекала моя жизнь без тебя! Как я тебя люблю!
Она тихо спросила:
— Ты полюбил меня лишь за мою внешность?
Кинкейд остановился на пороге.
— Когда я встретил тебя на обочине пустынной зимней дороги, когда разглядел тебя, меня поразила твоя красота, твое благородное лицо и глубокие зеленые глаза. Чуть позже я убедился, что ты не только привлекательна, но и умный, воспитанный человек с добрым, отзывчивым сердцем. Ты — мудрая и рассудительная, Мэг!
Ее смутила его пылкая речь.
— Надеюсь, твои комплименты искренни?
Кинкейд коснулся ее щеки.
— Это не комплименты, дорогая. Это — истина!
Она улыбнулась и шутливо подтолкнула его к двери.
— Пойдем скорее, а то Монти заждался нас!
Взявшись за руки, они спустились по лестнице на первый этаж и прошли через зал, где уже собирались посетители. Около входной двери Мэг увидела Монти и не смогла сдержать смеха.
Приятель Кинкейда всегда удивлял ее своим неумением одеваться, но его сегодняшний наряд был потрясающе нелеп. Особенно поразила Мэг его смешная высокая шляпа, к которой было приколото ярко- розовое птичье перо.
Монти снял шляпу и вежливо поклонился Мэг.
— Мадам, сегодня вы просто ослепительны! — произнес он шутливым тоном, но в его голосе слышалось искреннее восхищение.
Мэг протянула ему руку.
— Благодарю вас, сэр, вы тоже наилучшим образом подготовились к нашему совместному выходу в свет!
Они вышли из дома мамаши Гудвин, и пока Кинкейд с Монти дожидались свободного экипажа, Мэг стояла на тротуаре и с наслаждением вдыхала чистый морозный воздух, к которому примешивались запахи только что испеченного хлеба из булочной и аромат душистого банного мыла, витавший над расположенной
