расстаться со своей никчемной жизнью!
— Не очень-то я тебя испугался! — крикнул Арчи, но голос его дрожал от страха.
— Если не хочешь, чтобы я перерезал тебе глотку, то лучше не говори лишнего, — задыхался от ярости Кинкейд.
Арчи неуклюже поднялся на ноги, запахнул полы плаща и прижался к каменной стене.
— Ты ничего мне не сделаешь, — процедил он.
Кинкейд окинул тюремщика долгим испытующим взглядом.
— Надеюсь, мы договорились, Арчи. А теперь иди.
Тюремщик все еще стоял, прислонившись спиной к стене.
— Иди, — зловеще повторил Кинкейд. — Не испытывай мое терпение.
Арчи, опустив голову, быстро зашагал по темному коридору. А Кинкейд крикнул ему вдогонку:
— С сегодняшнего дня ты будешь обслуживать меня за полцены! — Эхо насмешливо повторило последнее слово.
Затем он обернулся к Мэг, и она, увидев его потемневшие от гнева глаза, невольно отпрянула. В ее прошлой жизни, в замке, Филип и его брат всегда срывали на ней свою досаду. Но Кинкейд, глядя ей в глаза, вдруг тепло улыбнулся. Он взял Мэг за руку и, наклонившись, тихо произнес:
— Все в порядке, дорогая? Забудьте о том, что здесь произошло. Пойдемте выпьем вина!
Мэг облегченно вздохнула. За все то время, что она провела вместе с Кинкейдом в тюрьме, она не переставала поражаться тому, как быстро и легко меняется его настроение. Минуту назад она испугалась его гнева, а теперь в его глазах светится нежность, а на губах играет веселая улыбка.
— Хорошо, сэр, пойдемте, — согласилась Мэг, и они, освещая себе путь свечой, двинулись по длинному коридору.
Кинкейд вел ее по каким-то катакомбам. Они долго петляли, пока не остановились у массивной двери. Кинкейд постучал в нее, на пороге появился мужчина. Получив несколько монет и попробовав одну на зуб, он пропустил их внутрь. За дверью оказалась лестница.
Они спустились по изъеденным временем каменным ступеням и очутились в местной пивной. В небольшом полутемном помещении было шумно и душно. За деревянными столами сидели посетители, они пили вино и пиво, громко разговаривали, смеялись и играли в кости. Мэг было трудно поверить, что все они преступники, воры, грабители. В глубине пивной молодой мужчина играл на лютне, а смазливая женщина с длинными распущенными по плечам волосами пела резким, визгливым голосом.
Кинкейд жестом указал Мэг на свободный стол, в углу, и пока они пробирались к нему, она ощущала на себе любопытные и жадные мужские взгляды.
Они сели друг против друга, и Кинкейд позвал:
— Тетушка Уотсон! Принесите эль для меня и кларет для леди!
Затем взглянул на Мэг.
— С вами все в порядке?
— Да, все хорошо.
Неожиданно Кинкейд признался:
— Я был готов убить этого мерзавца.
Мэг слабо улыбнулась.
— Давайте не будем говорить о нем. Все обошлось, тюремщик только хотел напугать меня. Он получил хороший урок.
Кинкейд нетерпеливо пожал плечами.
— А что от вас хотел лорд главный судья? — спросил он, внимательно глядя на Мэг.
— Он задавал мне вопросы, — тихо ответила она.
— Обо мне?
К ним подошла хозяйка пивной и поставила на стол кларет для Мэг и эль для Кинкейда.
— Да, он спрашивал о вас.
— Что же он предложил вам в обмен на ценные сведения? — небрежно спросил Кинкейд. — Деньги, наверное?
Мэг отпила несколько глотков вина.
— Прощение.
— Вот как? — вскинул он брови. — Подлый обманщик… Странно, что в придачу к свободе он не обещал вам денег!
Он приложился к кружке с элем.
— О чем же вы поведали этому лорду главному судье?
— Обо всем, — слукавила Мэг. Ей хотелось увидеть реакцию Кинкейда.
Тот удивленно и недоверчиво взглянул на нее.
— Обо всем? — медленно повторил он.
— Да, я откровенно рассказала ему, кто такой капитан Скарлет, сколько у него сообщников, где они прячут награбленное… — На ее губах заиграла хитрая улыбка. — А что, я неправильно поступила? Ведь мне пообещали свободу…
Кинкейд наклонился к ней.
— Мэг, вы же ничего об этом не знаете!
— Почему же тогда вы задаете мне подобные вопросы, капитан Скарлет?
Он в недоумении долго смотрел на нее, а затем вдруг громко рассмеялся и хлопнул рукой по столу. Серебряным колокольчиком залилась Мэг.
— Значит, вы ничего не сообщили лорду главному судье? — воскликнул он.
— А что я могла бы ему сообщить? — От смеха на ее глазах выступили слезы.
— Господи, ну и разыграли же вы меня!
Он взял Мэг за руку.
— Ах, Мэг… — задумчиво произнес он. — Если бы вы только знали, как я рад слышать ваш смех… Я так боялся, что после случившегося вы уже никогда не сможете радоваться жизни и воспринимать с юмором ее мрачные стороны.
Мэг благодарно взглянула на Кинкейда. За долгие годы ее жизни в замке никто никогда не заботился ни о ее самочувствии, ни о ее настроении. Он был первым человеком, которому она была по-настоящему интересна. Она колебалась: поверить ему безоговорочно или нет. Но она поняла: он не должен узнать, почему той темной январской промозглой ночью она очутилась на обочине пустынной дороги.
— Пожалуйста, Кинкейд, только не спрашивайте меня ни о чем. Я… все равно не смогу вам рассказать о своей прежней жизни! — И она умоляюще посмотрела на него.
Он поднес к губам ее руку и поцеловал.
— Если бы я знал вашего мучителя, то убил бы его! — горячо произнес он. — Мне больно видеть в ваших глазах страдание и страх! Знайте, Мэг, я сделаю все, чтобы вы снова стали веселой и жизнерадостной! Клянусь, никогда в жизни я не обижу вас! Я буду защищать вас и… любить.
Кинкейд так близко наклонился к ней, что она слышала частые удары его сердца. Какой отважный и благородный человек, думала она, добрый, хотя и немного странный.
— Вы будете любить меня? — тихо повторила она. — Но вы же совсем меня не знаете, Кинкейд. — Вы… вы не можете полюбить меня.
— Откуда вам понять, что у меня на сердце? — И он прижал ее руку к своей груди. — Слышите, как оно бьется? Вы уже живете в нем!
Мэг усмехнулась и отдернула руку.
— Я не верю вам, Кинкейд. Как вы можете полюбить меня, не представляя, кто я и откуда и как оказалась на дороге. Вы хотите от меня того же, что все мужчины хотят от женщин!
Мэг говорила искренне, понимая, что права.
— Нет, вы не должны так говорить! — ответил он и со стуком поставил кружку на стол. В его глазах вспыхнули озорные огоньки. — Я могу мечтать о чем угодно, в том числе и о том, как заняться с вами любовью. Но разве я хоть намеком оскорбил вас? Хотя не отказался бы провести с вами ночь…
«Заняться любовью», — мысленно повторила Мэг его слова. Странно, но они ничуть не обидели ее, напротив, показались ей естественными. Разве можно назвать то принудительное исполнение
