слуга, леди Северн.
Она поднесла к глазам лорнет и с любопытством посмотрела на Гревилла.
– Вы новый человек в нашем городе?
– Последние несколько лет я провел за границей. А сейчас остановился у моей тетушки, леди Бротон.
– О-о, должно быть, вы тот самый ее племянник, которого, по ее словам, она никогда не видит! – воскликнула леди Северн и погрозила ему пальцем, изобразив на нарумяненном лице нелепую кокетливую улыбку. – Вы бесстыдно пренебрегаете своими родственниками, сэр!
– Я надеюсь исправиться, мэм. – Он склонился над унизанными кольцами пальцами и очаровательно улыбнулся, а потом обернулся к стоявшей за его спиной Аурелии.
– Хотите чаю, полковник? – спросила она. – Или, может быть, это слишком слабый напиток для лихого солдата, вернувшегося домой с войны? – Она говорила легким, дразнящим тоном, но глаза ее смотрели серьезно.
– О да, Элли, дай человеку бокал чего-нибудь из превосходных подвалов Прокова! – вмешался Дэвид. – Я бы не отказался от глотка портвейна… а ты, Ник?
– Меня вполне устроит чай, – ответил Ник и подошел к Гревиллу со своей обычной дружелюбной улыбкой на устах. – Фолконер, кажется, мы не знакомы?
– Нет. Я в Лондоне относительно недавно, – сказал Гревилл, пожимая ему руку.
– Гарри его знает, – вмешалась в разговор Корнелия, – и ручается за него. Так что можешь спокойно знакомиться.
– Вот и хорошо, – отозвался Дэвид, насмешливо вздохнув якобы от облегчения. – Могу я принести вам бокал великолепного портвейна от Прокова, Фолконер?
– Будьте так добры, – ответил Гревилл.
– Что ж, угощайтесь. – Негромко засмеявшись, Аурелия показала на буфет. – Алекс не жадничает.
– Когда вы ожидаете, возвращения в Лондон князя и княгини? – осведомился Гревилл, отводя ее чуть в сторону.
– Не раньше чем через два месяца, – ответила Аурелия, остро ощущая прикосновение его теплых пальцев к локтю и гадая, зачем он отвел ее от остальных. Точнее, создал такое впечатление.
Устремив на нее взгляд, и тепло улыбнувшись, он произнес:
– Я надеюсь, вы не откажетесь как-нибудь прогуляться со мной по парку, леди Фарнем. Дни уже становятся длиннее.
«Отлично, – подумала Аурелия. – Посмотрим, могу ли я играть в эту игру». Она тоже тепло улыбнулась ему и сказала мягко и искренне:
– Я буду в восторге, сэр Гревилл.
– Если я предложу вам завтрашний день, вы не сочтете меня безнадежно назойливым? – спросил он игривым тоном, не отнимая руки от ее локтя.
Аурелия чувствовала, что все взоры устремились на них. Главное, глаза друзей, которых больше всего интересует не сам разговор, а его тон.
– Я сочту вас восхитительно внимательным, сэр, – ответила она, кокетливо улыбнувшись, и подумала: «Не так уж это и трудно». А потом вспомнила, что еще не дала Гревиллу официального ответа на его предложение. Но после этой сценки он и сам все поймет.
– Ваш портвейн, Фолконер, – произнес Дэвид довольно прохладным тоном и протянул ему бокал, глядя на полковника вопросительно. Гревилл тотчас же убрал руку с локтя Аурелии, взял бокал, благодарно улыбнулся и отошел, пробормотав слова извинения.
– Похоже, ты довольно хорошо знаешь этого парня, Элли, – сказал Дэвид, глядя ему вслед.
– Нет, не особенно хорошо. Однако он был другом моего мужа. – Она натянуто улыбнулась и понизила голос: – Сегодня он уже заходил ко мне, потому что считает, что Фредерик был бы этому рад.
– О, понятно… извини. Должно быть, тебе это тяжело.
– Прошло много времени, Дэвид, – возразила Аурелия, глядя на него. – Да, сначала мне было очень больно, но теперь я нахожу утешение в обществе человека, так хорошо знавшего Фредерика.
– Разумеется. Если я могу тебе чем-нибудь помочь, Элли… ты сама все знаешь.
– Спасибо, Дэвид. Ты хороший друг. – Она улыбнулась и пошла к остальным гостям.
Вскоре гости по двое и по трое начали расходиться, но Гревилл замешкался в холле. Создавалось впечатление, что он вот-вот уйдет, сразу же за последним гостем, однако, когда дверь за ними закрылась, он все еще был в холле.
– Вы уже готовы дать ответ? – спокойно спросил он, вернувшись обратно в гостиную и стоя среди грязных чашек, бокалов из-под портвейна и крошек от кекса.
– Видимо, посильная помощь вам – это мой долг, – просто сказала Аурелия.
Гревилл долго молча, смотрел на нее, и у Аурелии возникло неприятное ощущение, что полковник читает ее мысли. Потом он произнес:
– Я рад, что вы так чувствуете. Многие будут благодарны вам за содействие.
Аурелия покачала головой, смутно понимая, что пока не заслуживает таких слов.
– И каковы наши действия?
Гревилл уловил деловые интонации в ее голосе и ответил:
– Придется провести вместе несколько дней. Существуют кое-какие необходимые навыки, которыми вы должны овладеть. И характер их таков, что им не выучишься на Кавендиш-сквер и в окрестностях.
– У меня есть дочь, – сухо заметила Аурелия. – Это невозможно.
– Придется, – мягко, но настойчиво сказал Гревилл. – Вы должны отыскать способ уехать от нее на пять дней.
Аурелия, нахмурившись, все еще колебалась, и Гревилл предложил:
– Ваша дочь все равно ходит на занятия на Маунт-стрит. Разве она не может остаться там на несколько дней?
– Разумеется, может, – отозвалась Аурелия, прижав пальцы к щекам и хмурясь. – Сложность в другом – нужно найти для этого причину.
Гревилл склонил голову набок, его глаза лукаво заблестели.
– Я уверен, что вы непременно придумаете что-нибудь убедительное. – Он взял ее руки в свои, отвел их от лица и пристально посмотрел на нее, проникая в ее самые сокровенные мысли. – Мы отлично сработаемся, Аурелия, – убедительно произнес он. – И я этого очень жду.
Аурелия слегка отпрянула, но рук не вырвала и ничего не ответила. Помолчав немного, Гревилл сказал:
– Будьте готовы к отъезду через три дня. Этого времени достаточно, чтобы все устроить.
– Куда мы поедем?
– Этого я вам сказать не могу.
– А как со мной смогут связаться в случае чего?
– Никак… это невозможно.
– У меня есть дочь, – повторила Аурелия.
– Всего пять дней. С Фрэнни за эти пять дней ничего не случится – за ней присмотрят на Маунт- стрит.
– Я справлюсь, – хмуро произнесла она, выдергивая руки.
– Конечно, справитесь. – Он протянул руку и прикоснулся к ее подбородку пальцем. Аурелия изумленно отдернула голову. Фредерик слегка усмехнулся и сказал:
– Легкая фамильярность обычно считается необходимым компонентом романтического интереса, моя дорогая.
– Возможно. Но может быть, мы прибережем этот компонент для публики, где я пойму, что это необходимо?
Гревилл негромко хмыкнул, поклонился и повернулся к дверям.
– Не надо меня провожать. Инструкции вы получите очень скоро.
Через три дня прибыли инструкции в виде лаконичной записки: «Белл, Вудстрит, Чипсайд, завтра в восемь утра». Ни приветствия, ни подписи, хотя отправитель ей, конечно, известен.
