быстрее вырывалось из приоткрытых губ. Голова Аурелии откинулась назад, на грудь склонившегося к ней Гревилла, а жилка на горле выплясывала какой-то неистовый танец. И вдруг она воспарила над обрывом, подхваченная вихрем наслаждения, и напряжение покинуло ее тело. Она обмякла, закрыв глаза и прижавшись к Гревиллу, и быстро задышала.
Гревилл поцеловал ее в шею и неторопливо убрал руку. Взяв Аурелию за подбородок, он немного повернул ее голову и коснулся губами уголка рта. Ресницы ее задрожали, она медленно открыла томные, чуть смущенные глаза и посмотрела на него.
– И это в середине дня! – фыркнув, произнесла Аурелия.
– И как это отразится на стоимости яблок? – фыркнув в ответ, спросил он.
– Да никак. – Аурелия встала с пуфика и повернулась. Неглиже окончательно свалилось. Она протянула руки и вжала ладони ему в ягодицы, чувствуя, как напрягаются его мышцы. Аурелия прижалась обнаженным животом к выпуклости на его брюках.
Медленно опустившись на колени, и быстро расстегнув ему брюки, Аурелия скользнула в них рукой и извлекла наружу его мужское естество. Она гладила его по всей длине большим и указательным пальцами, потом обхватила ладонью и легонько сжала. Настала очередь Гревилла резко втянуть в себя воздух, но он не двинулся с места, желая тоже получить удовольствие. Его пальцы запутались в волосах чуть наклонившейся вперед Аурелии. Она нежно поглаживала его твердое древко, язычок порхал, задевая влажный кончик, губы двигались вверх и вниз, зубы легонько, мучительно покусывали напряженную, пульсирующую плоть.
И когда Гревилл глухо застонал, охваченный восторгом наслаждения, Аурелия крепко обняла его и прижалась щекой к его животу. Он глубоко и прерывисто вздохнул и опустился рядом с ней на колени.
Он обнял Аурелию и растянулся на ковре, пристроив ее голову себе на согнутую руку. Протянув руку, он погладил ее обнаженную спину и ягодицы. Аурелия прижалась к Гревиллу, положив ему на бедро ногу.
– Кажется, мои долги растут, – пробормотал Гревилл в ее спутавшиеся волосы. – Я пришел сюда, чтобы отдать один долг, а теперь выясняю, что у меня есть еще один.
Аурелия слабо рассмеялась.
– Все не так, сэр. Я просто подала вас в вашем же собственном соусе.
Все еще посмеиваясь, она позвонила Эстер.
Глава 16
Дон Антонио Васкес, удобно расположившийся перед камином с бокалом портвейна в руке, с неприязнью посмотрел на визитера.
– Похоже, меня окружают одни болваны. Что значит – ты ее потерял?
Мужчина переминался с ноги на ногу и вертел в руках кепку, не отрывая взгляда от собственных башмаков.
– Прошу прощения, дон Антонио, это все коровы.
– Коровы? – Антонио уставился на него. – Что за чушь? Мигель, о чем он говорит?
Во время этой беседы Мигель незаметно стоял в стороне, чувствуя некоторое беспокойство. Бинты с головы уже сняли, но на лбу у него красовался огромный багровый синяк, а под правым глазом пульсировала опухоль. Однако, несмотря на тупую постоянную головную боль, он уже вернулся к своим обязанностям. И – к счастью или к несчастью – именно он нанял человека, так позорно провалившего сегодняшнее задание, и эта неудача свалилась прямо на его больную голову. Похоже, теперь он не на лучшем счету у дона Антонио.
Мигель прокашлялся.
– Очевидно, они держат в парке стадо коров, дон Антонио.
– И какое отношение это имеет к нашему делу? – возмущенно вопросил его хозяин, осушая бокал. – Почему меня должны интересовать эти тупые животные?
– Конечно, не должны, сэр. Но упомянутая леди каким-то образом затерялась в стаде и скрылась из виду. К тому времени как Санчес сумел выбраться из этой суматохи, и леди, и ее собака исчезли.
Антонио нахмурился и повелительно поднял бокал. Мигель кинулся к нему с графином в руке.
– И что, весь этот шум с коровами был устроен специально? – резко спросил Санчеса дон Антонио.
Тот снова затоптался на месте.
– Не знаю, милорд, как такое могло быть. Это все собака, вот что. Она кинулась на скотину… собаки, они коров вообще не любят. В деревне…
– Да ради всего святого! Меня не волнуют отношения между собаками и коровами! – прервал его Антонио. – Что за безумная страна – держать коров в парке в центре города?!
– Это как-то связано с правами на выпас скота, сэр, – бесстрастно пояснил Мигель, не зная точно, нужна ли дону Антонио эта информация.
В ответ дон Антонио нечестиво выругался.
– Что нам известно об этой женщине?
– Она вдовела, пока не вышла замуж за Аспида. Ничего примечательного. Первый муж погиб при Трафальгаре. Один ребенок, девочка лет пяти-шести.
– Почему он на ней женился? – Дон Антонио извлек свое изящное худощавое тело из кресла и встал. Он был одет во все черное, за исключением сияющего белизной шейного платка, в накрахмаленных складках которого виднелся массивный рубин. К поясу он прицепил серебряный кинжал.
Док Антонио прошелся по комнате, гибким и грациозным телом напоминая пантеру.
– Аспид развлекается с женщинами, когда это ему удобно, но до сих пор в его постели не было ни одной постоянной дамы. – Он подергал себя за узкую бородку, нахмурившись и глядя в огонь. – Почему вдруг он женился сейчас?
– Может, потому, что он так решил, – предположил Мигель.
– Болван! – воскликнул его хозяин. – Разумеется, он так решил. Весь вопрос – почему?
– Может, если мы за ней понаблюдаем, то поймем? – рискнул предложить Мигель.
Антонио круто повернулся и уставился ему в лицо.
– Твой неповоротливый идиот, который не сумел бы выследить и слона в пустыне, сделал это невозможным, – ледяным тоном произнес он. – А я тебе говорил: найди того, которого ни за что не заметят.
– Я думал, что нашел, сэр. – Мигель сердито посмотрел на несчастного Санчеса. – Но, может, с коровами и в самом деле произошла случайность? Никак нельзя быть до конца уверенным.
– Именно поэтому мы и не можем рисковать, – заявил его хозяин. – Аспид не должен ничего подозревать. Жизненно важно, чтобы он думал, будто его личность так никому и не известна. Значит, наблюдение пока прекратите. Теперь мне придется все делать самому. Есть куда более хорошие способы содрать со змеи шкуру, чем слежка.
Мигель щелкнул каблуками и поклонился:
– Как прикажете, сеньор.
– И убери этого неуклюжего болвана с глаз моих долой. Мигель сделал бедолаге жест. Тот поспешно попятился и с видимым облегчением вышел из комнаты.
Дон Антонио остановился перед камином, покачиваясь с пятки на носок. Мигель знал: это означает, что тот погрузился в глубокие размышления, разумеется, не сулящие ничего хорошего предмету их разговора.
– Что, черт побери, эта женитьба значит для нас? – пробормотал дон Антонио.
Мигель не совершил новой ошибки – отвечать не стал.
– Если, несмотря ни на что, наш друг поддался нежным чувствам… – Тонкие губы Антонио скривились в сардонической усмешке. – Если он влюбился в эту женщину, она будет для нас крайне полезной. А если он как-то ее использует, значит, и мы должны придумать для нее применение. Жду, не дождусь, когда я с ней познакомлюсь.
– Да, дон Антонио. – Мигель опять поклонился. – Я понимаю, что вы имеете в виду.
Его начальник коротко, недобро хохотнул.
– Неужели, Мигель? В самом деле, понимаешь? Если это, правда, то такое на моей памяти случилось впервые.
Мигель только наклонил голову, услышав столь презрительное заявление, и даже не сделал попытки
